«Я не имею права обрекать ребенка на жизнь в этом обществе»

Ежегодно на аборт решаются сотни тысяч россиянок. Причины для подобного решения могут быть совершенно разные: от неготовности к воспитанию ребенка до экономических проблем в семье. Чтобы избежать нежелательной беременности, многие женщины решаются на перевязку маточных труб — хирургическую процедуру, которая минимизирует риск забеременнеть. «Холод» поговорил с женщинами, сделавшими такую операцию, и рассказывает, что стало причиной и какие были последствия.

Я вышла замуж в 2003 году, когда мне было 18 лет, через год родила дочь, еще через три года — сына. Тогда же у меня начался вульварный варикоз. После рождения сына я начала принимать оральные контрацептивы (ОК). Я пила таблетки лет пять, пока мы с мужем не решили, что хотим третьего ребенка. К тому времени варикоз настолько обострился, что ОК мне были противопоказаны, так как они вызывают тромбоз. В 2015 году я родила дочь. Старшим детям было скучно с ней возиться из-за большой разницы в возрасте, поэтому мы решились на четвертого ребенка, чтобы младшая дочь не скучала. В 2017 году у нас родился сын.

Первые три раза я рожала сама, а в четвертый раз мне сделали кесарево: вены на промежности были толщиной с палец, ужасно болели — врачи сказали, что они могут лопнуть от потуг, тем более что вены у меня были уже не такие эластичные, как в молодости. Незадолго до родов врач предложила мне перевязать трубы: спираль из-за загиба матки мне не подходила (мне ставили ее дважды, но во время месячных она выпадала), а презервативы мне никогда не нравились, во-первых, из-за жжения — возможно, у меня аллергия на латекс, во-вторых, ощущения не те, мне с презервативами просто некомфортно.

Я посоветовалась с мужем и согласилась на операцию. Мне сделали перевязку сразу после кесарева. Когда я выписывалась из больницы, врач сказала делать раз в полгода УЗИ, потому что бывали случаи, когда проходимость труб восстанавливалась. Я решила, что это шутка.

Прошло полтора года. Я собиралась выходить на работу, но за несколько дней до выхода из декрета поняла, что беременна. За пару недель до этого я почувствовала знакомое тянущее ощущение внизу живота, а потом не пришли месячные. Анализы и УЗИ подтвердили беременность, срок — четыре недели. Я не готова была рожать пятого ребенка — младшие дети были еще совсем маленькими.

Я надеялась, что успею сделать медикаментозный аборт, но пока сдавала анализы и собирала бумаги, все сроки вышли. Так что аборт мне делали под общим наркозом. Я жалею, что пришлось пойти на этот шаг, но считаю, что другого выхода не было. 

Еще через пять месяцев я сделала повторную операцию по перевязке труб. Хотела раньше, но сильно заболела. До операции мы не предохранялись — просто прерывали половой акт (неэффективный метод контрацепции; по индексу Перля, т. е. коэффициенту неудач, показывающему эффективность выбранного метода контрацепции, при его использовании бывает 4–18 беременностей на 100 женщин в год. — Прим. «Холода») и каждый раз боялись, что я снова забеременею. Мы не могли нормально расслабиться. 

Операцию я делала платно, в частной клинике. Врач сперва посмеялась: «Может, вам не делали перевязку?». Я ответила, что делали, тем более, я подписала разрешение на это. После операции она сказала, что в первый раз мне не перерезали трубы, а просто загнули и защемили их, а со временем проходимость восстановилась. В этот же раз трубы мне перерезали, чтобы наверняка. 

После второй операции у меня наконец нормализовался цикл. Я больше не беспокоюсь, что могу забеременеть. О своем решении не жалею. Муж со мной согласен. Во-первых, это спокойствие, мое и его. Ему было тяжело смотреть, как я мучаюсь после аборта, хотя я и старалась не показывать. Да и рожать бесконечно я тоже не могла. Теперь у нас нормальная половая жизнь, без постоянного страха забеременеть. Варикоз никуда не делся, пока пью лекарства и использую мази. Скорее всего, надо будет делать операцию. Я весь рабочий день провожу на ногах, а при долгой ходьбе у меня начинают болеть вены.

Замуж я вышла рано, в 18 лет. В 19 лет родила дочь, в 20 — сына. В 26 лет я стала вдовой: муж погиб в результате несчастного случая. За нашу совместную жизнь я сделала четыре аборта. Презервативы, свечи — все мимо. Даже со спиралью умудрилась залететь. Таблетки пить не рискнула: и так никогда миниатюрной не была, боялась растолстеть. Года через три после гибели мужа я стала встречаться с мужчиной «для здоровья» и уже от него сделала последний, пятый, аборт. Все аборты дались мне тяжело: слезы, отсутствие аппетита, бессонница, давящее чувство вины. Хотелось забиться в угол и выть по-волчьи до изнеможения. Последний аборт закончился истерикой прямо за углом больницы, минут 40 не могла успокоиться. До сих пор каждый аборт лежит у меня камнем на душе. 

Пять лет назад я сошлась с мужчиной и вскоре вышла за него замуж. Он был уже несколько лет как в разводе, от первого брака у него дочь — ровесница моей дочери. Муж быстро нашел общий язык с моими детьми. Мы никак не предохранялись. Я не беременела и, честно говоря, была уверена, что после пяти абортов это невозможно. Муж спокойно относился к тому, что совместных детей у нас не будет. Жили тихо-мирно. 

В 32 года я поняла, что жду ребенка. Беременность была незапланированная, но мы обрадовались и решили, что я буду рожать нашего общего ребенка. Как только я узнала, что будет кесарево, решила заодно перевязать трубы — это действенный и относительно безопасный метод контрацепции. Я не хотела больше детей. Вазэктомию мужу я не предлагала — не люблю перекладывать ответственность за свои решения на других и навязывать свои взгляды. Муж был не против того, чтобы я перевязала трубы: я говорила ему, как сильно переживала по поводу абортов. Врачи меня не отговаривали, наоборот, поддержали в принятом решении. 

Наш сын прожил всего восемь дней и 23 часа: из-за перенесенной мной в первом триместре беременности ангины у малыша развилась патология системы кровообращения. На УЗИ этого не увидеть, на 32 неделе заметили лишь небольшое отклонение в работе сердца. После похорон сынишки я начала жалеть, что сделала перевязку труб.

Я чувствовала себя недоженщиной, потому что больше не смогу стать матерью и родить мужу ребенка. Я даже просила мужа бросить меня и найти нормальную женщину. Он терпеливо переносил все мои истерики, успокаивал, крепко обнимал, говорил, что у нас уже есть дети, что мои дети для него как родные, что я для него — единственная, а другие ему не нужны. Вместе мы справились с этим непростым периодом жизни. Спустя примерно четыре месяца жизнь вошла в привычную колею, и я поняла, что сделала все правильно.

Прошло уже два с половиной года. Благодаря перевязке труб у нас более раскрепощенный секс до самого финала, нет беспокойства «а вдруг», если случилась задержка. Я — просто само спокойствие. Друзья спрашивали меня: «Если бы можно было вернуться в тот день, подписала бы ты согласие на перевязку?». Да, подписала бы. Я очень люблю детей, но всему свое время. Мои дети уже самостоятельные: дочь — студентка, сын в этом году поступает.  Я могу спокойно заниматься своими делами: пройтись по магазинам, погулять, встретиться с подругами. Можем с мужем уехать на целый день или даже на сутки, а в выходной валяться в блаженном безделье по полдня. Если бы сейчас у нас был маленький ребенок, мы были бы лишены этого.

Еще в младших классах школы учителя втирали нам, что девочки — будущие хозяюшки и мамочки, что дети — обязательная часть жизни. Нужно вырасти, выучиться, выйти замуж и родить детей. Поэтому я до определенного возраста смотрела в будущее, держа в голове факт, что у меня будут дети, рано или поздно.

В 15 лет мне диагностировали шизофрению. До этого я четыре года наблюдалась у невролога с расплывчатым диагнозом. Антидепрессанты, которые он мне прописывал, не помогали, поэтому он в конце концов отправил меня к психиатру, который и поставил точный диагноз. Тогда же я начала встречаться с молодым человеком. Он знал о моих ментальных проблемах. Я старалась быть как можно более хорошей и удобной для него, чтобы он меня не бросил. А он ловко манипулировал моими эмоциями, заставляя думать, что я ужасная и недостойна его, и поэтому мне нужно угождать ему и делать все, что он скажет.

Он высмеивал все мои увлечения и интересы, любил устраивать сцены и выставлять меня из своей квартиры, если ему что-то не понравилось в нашем разговоре. Однажды он ударил меня по лицу, а потом смеялся, что я после этого не хотела с ним разговаривать. Он склонял меня к сексу, к которому я тогда еще не была готова: «Зачем мне нужна девушка, с которой нельзя спать?». Я была так морально подавлена, что не могла ни в чем ему отказать. С ним же у меня был опыт прерванного полового акта. Ему было плевать на последствия. К счастью, мне повезло не забеременеть. Я не могла уйти от него, так как была твердо уверена, что без него мой мир рухнет. Я видела в будущем союз с этим человеком — брак, дети. Над этим он тоже смеялся, говорил, что из меня никудышная хозяйка. Так продолжалось почти два года. В какой-то момент я поняла, что больше так не могу, и ушла от него. 

Тогда у меня еще были надежды на «здоровое» будущее — учебу и работу, но я уже видела, как реагирую на детей. От резких и громких звуков у меня может отключиться сознание и включиться «режим крушителя» — такое частенько случалось в школе. В такие моменты я себя не контролирую и могу покалечить ребенка. Кто-то прижимает подушку к голове, чтобы не слышать громких звуков, а я теоретически могу выбросить источник звуков в окно или выйти туда сама.

Большую часть времени я нормальный человек и по мне не видно, что со мной что-то не так, но если срабатывают какие-то триггеры, то все. Я поняла, что со своим заболеванием просто не потяну ребенка. Но даже если бы я была здорова, не уверена, что решилась бы на детей. Мне очень хотелось бы, чтобы у моего ребенка все было хорошо. Но по себе я знаю, что ребенок может болеть (и непременно будет, так как в моей семье есть предрасположенность к некоторым болезням). У него могут быть конфликты с другими детьми (а дети порой бывают крайне жестокими), он может умереть или покалечиться в автокатастрофе, пострадать или быть убитым при ограблении — да что угодно.

Я не смогу оградить его от всего этого. Конечно, есть шанс, что он будет здоров, счастлив, окружен только хорошими людьми и умрет от старости в окружении любящих детей и внуков, но шанс этот невелик. Я поняла, что не имею права обрекать ребенка на жизнь в этом жестоком, равнодушном обществе и на неизбежную смерть.

В 18 лет я решила пройти стерилизацию и через год осуществила задуманное. Шизофрения является медицинским показанием к стерилизации в любом возрасте (в России стерилизация как метод контрацепции доступна гражданам в возрасте старше 35 лет или имеющим не менее двух детей, а также при наличии медицинских показаний. — Прим. «Холода»). Операцию мне сделали в первой же клинике, куда я обратилась. Хотя врач, зная мой диагноз и то, что ребенок у меня может родиться нездоровым, все равно пытался меня отговорить. Дескать, я еще молодая и могу потом передумать насчет детей. Я посмеялась и сказала, что на этот случай существует ЭКО или детдом. Врач фыркнул и оставил эту тему. 

Операция проводилась под общим наркозом путем лапароскопии и длилась минут 15. На моем животе сделали три маленьких надреза: два по бокам внизу живота и один над пупком — и через них вводили инструменты. Мне перерезали маточные трубы и запаяли их концы — это надежнее простой перевязки. Операцию сделали в полдень, а вечером я уже ходила по палате. На следующий день меня выписали. Анализы, сама операция и сутки в стационаре обошлись мне примерно в 35 тысяч рублей. Все зажило без проблем. Уже через полторы-две недели об операции ничего не напоминало. Нужно было на месяц ограничить физические нагрузки, но у меня их и так не было. Сексом разрешили заниматься через две-три недели после операции.

Из родных об операции знают только родители, остальным родственникам мы не говорим, они не знают о том, что у меня шизофрения, и их реакция может оказаться негативной, особенно у старшего поколения. Не скажу, что родители были рады моему решению, но и препятствовать не стали. Мама в какой-то степени даже согласна с тем, что детей мне иметь не стоит: она видит, в каком я состоянии, какие тяжелые лекарства принимаю и какие от них побочные эффекты. Некоторые знакомые не понимают, зачем я лишила себя «радости материнства». Впрочем, большинство отнеслось к моему решению спокойно, недовольства или агрессии в их словах не было. 

Своему нынешнему партнеру я, конечно же, сообщила о своих планах еще до операции. Он не возражал, так как мы оба боялись, что я забеременею. Теперь одним страхом меньше. До перевязки труб я предохранялась презервативами, очень боялась осечки и регулярно делала тесты на беременность. Однажды у меня случилась истерика из-за небольшой задержки. Я начала рыдать посреди ночи из-за накатившего ужаса: было страшно думать о том, что я могу быть беременна.

Если в будущем мое мнение изменится и я пойму, что хочу и могу стать матерью, я смогу это сделать, как я уже говорила, при помощи ЭКО или взяв ребенка из детдома. Зато мне точно никогда не придется беспокоиться о незапланированной беременности и пробиваться через «дни тишины» (согласно статье 56 федерального закона «Об охране здоровья граждан РФ», женщине, решившей прервать беременность, даются «дни тишины» — от 48 часов до семи суток с момента обращения в медицинское учреждение. — Прим. «Холода»), беседы с психологами и «потерю» анализов, чтобы сделать аборт.