Жить не своей жизнью

19 апреля суд в Нью-Йорке приговорил 47-летнюю россиянку Викторию Насырову к 21 году тюремного заключения за покушение на убийство своего «двойника». За последние 15 лет уроженка Армавира Насырова прожила несколько жизней: она была безработной матерью ребенка-инвалида, изображала гламурную барышню, стала подозреваемой в убийстве в Краснодаре, а потом сбежала в Америку, где начала встречаться с мужчинами под видом доминатрикс и пыталась украсть личность своей знакомой. Спецкор «Холода» Олеся Остапчук рассказывает невероятную историю Насыровой и ее жертв.

Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.

Когда Надя Форд вошла в квартиру своей пропавшей матери в Краснодаре, ее поразила почти стерильная чистота. 

Сантехника, металлические ручки — все блестело, и нигде не было никаких отпечатков пальцев. Однако одну зацепку Форд все-таки нашла. На задней стенке дверцы шкафа-купе она обнаружила надпись, нацарапанную аккуратным почерком. Надпись состояла из одного слова: «Деньги». 

Форд заметила эту надпись, приехав к матери домой в октябре 2014 года — через несколько дней после того, как 54-летняя Алла Алексеенко перестала выходить на связь. К тому моменту 28-летняя Форд уже семь лет как жила в Нью-Йорке — вышла замуж за американца после института, а к 2014-му уже успела родить и развестись. В Россию она вылетела почти сразу после того, как Алексеенко пропала. «Мама была для меня всем, — объясняла Форд. — Это человек, который в одиночку в России в 1990-е работал на четырех или пяти работах, растил двоих детей и пытался дать им все самое лучшее».

Переехав за океан, Форд продолжала много общаться с матерью. Она знала, что мама работает в модной индустрии: шьет недорогую одежду для пожилых людей. Знала, что она неплохо по меркам Краснодара зарабатывает и может себе позволить коллекцию дорогого алкоголя. Знала, что мать регулярно ездит в монастырь. А еще она знала, что в последнее время Алексеенко больше всего общалась с 38-летней Викторией Насыровой. 

Слушайте аудиоверсию в подкасте «Холод»:

Увидев надпись «деньги», Форд поняла: мать оставила ей знак. «Это говорило мне о том, что человек, который похитил ее, человек, с которым она была в тот момент, — Виктория», — рассказывала она позже. Форд знала, что у матери с соседкой была размолвка из-за того, что Насырова никак не возвращала Алексеенко деньги.

Форд позвонила Насыровой и предложила встретиться. Увидев соседку матери, она заключила ее в «медвежьи объятия» и сказала: «Я задушу тебя, если не скажешь, где моя мать». По ее словам, Насырова заметно испугалась и оттолкнула Форд. 

— Твоя мать жива, жива! — закричала она, вырвалась и убежала.

О том, что случилось с Аллой Алексеенко, ее дочь узнала только через несколько месяцев. Виктория Насырова вошла в жизнь Нади Форд на следующие восемь лет.

Алла Алексеенко познакомилась с Викторией Насыровой за год с небольшим до своего исчезновения, когда переехала в квартиру в новостройке: та оказалась ее соседкой. Женщины быстро подружились, хоть и не были похожи: Насырова вела гламурный образ жизни и сорила деньгами напоказ; Алексеенко это было совсем не свойственно. 

Об их общении Алексеенко часто рассказывала по телефону дочери — а в сентябре 2013 года Форд даже провела для Насыровой, которая приехала в Нью-Йорк как туристка, экскурсию по городу и сводила ее по магазинам. Форд понравилась новая подруга матери: она была очень дружелюбной, производила впечатление состоятельной женщины, интересовалась получением грин-карты, постоянно фотографировалась с Форд и отправляла фото Алексеенко.

Когда Насырова вернулась в Краснодар, их общение с Алексеенко стало еще более близким. С другими своими подругами мать Форд почти перестала общаться, а еще — порвала со своим бойфрендом Евгением Шабалиным после того, как кто-то написал ей СМС с незнакомого номера о том, что он мошенник, который хочет украсть у нее деньги. Красть было что: некоторое время назад Алексеенко продала доставшийся ей в наследство от матери дом. Себе она от полученной суммы оставила около двух миллионов рублей, которые хранила дома наличными, а чуть больше шести тысяч долларов и две норковые шубы собиралась подарить дочери, когда та приедет в Россию.

Узнав об этом, Насырова рассказала Алексеенко, что собирается снова лететь в Нью-Йорк, — и мать Форд отдала подруге шубы и деньги. Однако шли недели, а Насырова все еще была в Краснодаре. Алексеенко начала беспокоиться за судьбу дорогих вещей. В очередном телефонном разговоре дочь посоветовала ей: пусть поставит соседке ультиматум и потребует вернуть все прямо сейчас. В субботу, 4 октября 2014 года, Алексеенко рассказала дочери, что Насырова согласилась вернуть вещи. На следующий день Форд обнаружила, что мать пропала. 

«Я звонила ей много раз, где-то сотню [в тот день], — вспоминает Форд. — Но она не отвечала. Я напугалась, потому что за восемь лет не было ни разу, когда она не ответила бы на звонок. Никогда». Параллельно брату Форд стали приходить на телефон сообщения с номера матери: «Не ищи меня и дай мне пожить своей жизнью», «Я счастлива, у меня все хорошо. Я буду молиться за тебя» («Холоду» не удалось найти никакой информации о сыне Алексеенко, кроме той, что упоминалась в полицейских пресс-релизах). Вскоре получила сообщение на свой американский номер и сама Форд: «Милая, не волнуйся обо мне. Я скоро скажу тебе, где я». 

В понедельник, так и не сумев дозвониться, Форд изучила детализацию телефонных разговоров матери — у дочери был доступ к ее личному кабинету на сайте мобильного провайдера. Последний звонок Алексеенко совершила вечером 4 октября — звонила она соседке. Тогда Форд набрала Насыровой сама:

— Где моя мама? Вы должны были встретиться… Ты была последней, кто ее видел.

— Я зашла к ней в квартиру, мы выпили чаю, и я ушла, — позже пересказывала Форд ответ Насыровой. 

— Окей. Где моя мама?

По словам Форд, соседка сказала, что Алексеенко уехала в поездку с другом, а телефон, видимо, разрядился. Форд решила, что Насырова врет. «Мое сердце разбилось. Я просто расплакалась», — вспоминает она. Она купила билет в Россию и выехала в аэропорт. В голове у нее стучала мысль: «Случилось что-то ужасное».

Виктория Насырова выросла в Армавире — одном из самых благоустроенных городов Кубани, который местные тем не менее называют краснодарским Чикаго из-за нескольких резонансных историй с перестрелками во второй половине 2010-х. Как рассказывает ее одноклассник Александр Цимельман, семья у нее была по тем временам зажиточная: отец в перестроечные годы был кооператором, а потом начал заниматься бизнесом. По словам Цимельмана, родители Насырову «боготворили».

Сама Насырова утверждала, что отучилась в пединституте на преподавателя истории, получила степень кандидата педагогических наук и много лет работала учительницей. (Подтвердить эту информацию «Холоду» не удалось, как и многие другие рассказы Насыровой о себе.) В начале 2000-х она переехала в расположенную неподалеку от Армавира столицу Адыгеи Майкоп вместе с только что родившимся сыном. Вскоре выяснилось, что у него синдром Костманна: врожденное тяжелое заболевание крови с поражением функций костного мозга. Благотворительный фонд AdVita, который публиковал просьбу Насыровой помочь с деньгами на лечение ребенка, подтвердил «Холоду», что проверял диагноз Дамира Насырова и его документы.

В своем обращении к благотворителям Насырова рассказывала, что ведет «затворнический образ жизни» и воспитывает ребенка одна: его отец «не захотел проблем и переживаний». Тогда, в конце нулевых, она говорила, что болезнь сына не позволяет ей работать, а живут они на его пенсию по инвалидности. «Уже больше года все средства уходят на лечение ребенка, из-за долгов по квартплате на нашу квартиру наложен арест, — писала она. — Я нахожусь на грани отчаяния».(Подтвердить арест квартиры Насыровой «Холоду» не удалось, но у нее действительно было много судебных задолженностей.)

Сыну Насыровой нужен был препарат «Лейкостим», но пять его ампул стоили 17 тысяч рублей, а в перечень бесплатно предоставляемых государством лекарств он не входил. Сначала ей помогли в AdVita, потом Дамир год участвовал в фармацевтической программе, получая препарат бесплатно. Однако в 2010 году она закончилась, и Насырова вновь писала, что заложила квартиру и «живет как на пороховой бочке».

Восстановить биографию Насыровой в этот период, как и установить ее источники заработка, крайне сложно. Олег Дрижерук познакомился с ней в Краснодаре в начале 2010-х на торговой конференции — по его словам, она «то ли сама, то ли с каким-то партнером пыталась продавать медицинское оборудование или медикаменты» и рассказывала ему, что редко видит сына, потому что он живет в Армавире с бабушкой и дедушкой (связаться с родителями Насыровой «Холоду» не удалось). Дрижерук вспоминает, что вскоре после этой конференции Насырова уехала в Москву. «Она такая энергичная, полноватая, активная, — говорит Дрижерук. — Насколько я понял, она искала тогда мужчину, всеми силами подавала об этом сигналы. И, видимо, нашла».

Сама Насырова утверждала, что переехала в Москву в поиске средств к существованию, получила образование по косметологии и нашла работу по специальности. Как Насыровой, которая еще за пару лет до этого сидела дома с сыном, который не мог ходить в школу, это удалось, «Холод» выяснить не смог — как и подтвердить сам факт ее обучения и работы. Так или иначе, в тот момент свой образ Насырова изменила: к благотворителям она уже публично не обращалась, а по Москве ездила на BMW X6, в страховку которой ее вписал состоятельный мужчина, владевший микрокредитной компанией (природу их отношений «Холод» установить не сумел). По всей видимости, в тот момент она либо начала хорошо зарабатывать, либо начала изображать, что хорошо зарабатывает. К 2014 году Насырова вернулась в Краснодар и поселилась рядом с Аллой Алексеенко.

Приехав в Краснодар и побывав в квартире матери, Надя Форд отправилась в полицию и сообщила о своих подозрениях (заявление о пропаже Алексеенко чуть раньше подал ее сын). Полицейские опросили Насырову, но та рассказала им, что просто пила с соседкой чай накануне пропажи, — и на этом следственные действия закончились. Форд продолжала ходить в полицию и требовать активных действий: по ее словам, ее там даже прозвали «сумасшедшая американская дочь, которая ищет свою мать». Параллельно Форд в отчаянии расклеивала по городу ориентировки с фотографией Алексеенко и писала Насыровой, что готова отдать ей все: квартиру, деньги, — если она вернет ей мать. 

Через пару недель Форд сумела купить базу данных дорожной полиции, камеры которой фиксировали нарушения в Краснодарской области. В ней она нашла автомобиль Насыровой: камера поймала его, когда он превысил скорость утром в день пропажи матери в 160 километрах от Краснодара. За рулем была сама соседка. Форд утверждает, что рядом с ней на переднем сиденье лежало тело человека, похожего на Аллу Алексеенко. Форд тут же позвонила следователю. По ее словам, тот ответил: «Я знаю. У меня есть эти фотографии».

Насырову официально допросили, в том числе — с полиграфом. Ее спрашивали, был ли с ней в тот день кто-то в машине и знает ли она, где Алексеенко. Насырова на все вопросы отвечала «нет». Полицейские отправили ответы на экспертизу и отпустили ее. Насырова тут же уехала в Москву, а оттуда — за границу. 

Как рассказывала Форд, подозрения следствия усугубило то, что полиграф показал, что Насырова лгала, отвечая на вопросы об Алексеенко (достоверность данных полиграфа часто подвергается сомнению; в России они не являются достаточным основанием для предъявления обвинения). 15 ноября 2014 года МВД по Краснодарскому краю возбудило дело, а 12 января 2015-го объявило Насырову в розыск. По словам Форд, позже следователь рассказал ей, что Насыровой удалось бежать, потому что она занималась сексом с одним из дознавателей, которого после этого инцидента уволили. Подтвердить эту информацию «Холоду» не удалось: в пресс-службе МВД и СК не ответили на запросы; один из следователей, который занимался делом Насыровой, сказал, что без личного знакомства с корреспондентом не готов обсуждать историю про секс. 

Насырова сбежала, но Форд по-прежнему не понимала, где ее мать и жива ли она. Она взяла неоплачиваемый отпуск на своей американской работе и осталась в России, чтобы продолжать поиски: по ее словам, она добилась того, чтобы это дело взяли на контроль в Москве. 

Ждать ей пришлось несколько месяцев. В апреле 2015 года следователь позвонил Надежде Форд и сказал: недалеко от Армавира нашли обугленные останки женщины, нужно приехать на опознание. «Мне дали две коробки и сказали: “Это ваша мама”, — рассказывает Форд. — Все, что осталось, — череп и кости. Я не могла поверить. Я узнала свою маму по зубам. Насырова похитила ее, убила и сожгла тело».

В России по-прежнему разыскивают Насырову по подозрению в убийстве. Но расследование дела приостановлено: подозреваемая уже более восьми лет скрывается за границей.

Домой в Нью-Йорк Форд вернулась через полгода после того, как уехала в Россию искать маму. Как она вспоминает, три недели она просто горевала и ничего не делала. А потом зашла в фейсбук — и обнаружила новые посты в профиле Виктории Насыровой.

На своей страничке она публиковала цитаты писателя Эльчина Сафарли о женской сущности и энергии. А в многочисленных сообществах создавала образ активной богатой женщины. Участницы групп на фейсбуке, в которых часто писала Насырова, потом вспоминали, как она предлагала им «похвастать брендовыми сумочками и домами». Под стать были и фотографии Насыровой: тонко выщипанные брови, черные стрелки на глазах, глубокие декольте, дорогие шубы, очки-авиаторы. На одном из портретов Насырова примеряла корону, на другом — прикусывала большой крест в стразах. 

Самое главное, что Форд поняла: убийца ее матери сбежала в США и теперь живет в том же районе Нью-Йорка, что и она, — в Бруклине. Ужаснувшись, Форд пошла в полицию, однако, по ее словам, там Насырову искать не стали, несмотря на то что она к тому времени уже находилась в международном розыске по линии Интерпола. «Это ужасно — жить в городе и бояться выходить на улицу, — говорила Форд, поясняя, что у Насыровой вполне могла быть мотивация убить и ее. — Я чувствовала себя словно в клетке, в то время как она наслаждалась своей жизнью». В какой-то момент Форд стало совсем тяжело, и она переехала в другой район — в Квинс.

Насырова утверждала, что приехала в Америку по туристической визе совсем ненадолго по «делам, связанным с небольшим бизнесом». «Помимо США, я была и в Италии, и в Испании, и во Франции, и в Германии. Я покупала здесь достаточно дорогостоящие вещи — сумки, брендовую одежду — и потом реализовывала это в России. У меня было несколько точек», — объясняла она (никаких свидетельств существования этого бизнеса «Холод» не обнаружил). 

Когда Насырова выяснила, что на родине ее разыскивают, она решила остаться в США. «Я одна в чужой стране. Никого нет. Ничего не знаю. Мне было очень сложно пристроиться к этой жизни, — рассказывала она. — И я работала, поменяла несколько работ: в магазине, ездила мыла дома, квартиры». По ее словам, в тот период ее изнасиловал в Нью-Йорке один из соотечественников, но она перестала ходить в суд, потому что в один момент испугалась, что там ее арестуют и заберут в Россию, так как она находится в списке Интерпола. 

Обвинение в убийстве Аллы Алексеенко Насырова всегда отвергала, утверждая, что накануне исчезновения попила с матерью Форд чаю и больше ее не видела. В Америке она регулярно писала в фейсбук, рассказывая о своих приключениях. «У меня не было желания, не было даже мыслей как-то схорониться, где-то спрятаться или вести какой-то скрытный образ жизни, — позже говорила она. — Я была уверена в том, что найдутся какие-то факты, какие-то свидетели, которые все это [обвинение] опровергнут. И я достаточно безопасно себя чувствовала».

По словам Насыровой, в какой-то момент она нашла работу в сфере косметологии и снова начала нормально зарабатывать. Никаких подтверждений этого «Холоду» найти не удалось. В мае 2016 года, как писала New York Post со ссылкой на неназванный источник, полиция Нью-Йорка арестовала ее за кражу двух меховых изделий из магазина на сумму 532 доллара. Украденное отобрали, Насырову оштрафовали — и отпустили: стандартная процедура задержания не подразумевала, что полицейские будут проверять, находится ли обычная уличная воровка в списках Интерпола.

Поздней ночью в марте 2017 года частный детектив Герман Вайсберг, в прошлом работавший полицейским, листал фейсбук Виктории Насыровой в поисках зацепок: одна из его богатых клиенток (Вайсберг называет ее Леди Мицва), узнав историю Нади Форд, заплатила ему, чтобы он помог найти и задержать Насырову.

На одной из фотографий в фейсбуке Насырова была в очках Ray-Ban — и в их стеклах отразилось переднее сиденье автомобиля. Вайсберг присмотрелся к приборной панели, запомнил ее и расположение шва на спинке сиденья. Наутро Вайсберг поехал на большую парковку у вокзала: блуждая среди машин, он рассматривал через стекло их приборную панель — и обнаружил совпадение. Это была модель Chrysler 300 — теперь оставалось найти конкретную машину, на которой ездила Насырова. 

Благодаря лайкам Насыровой Вайсберг понял, что она часто бывает в Шипсхед-Бей — русскоязычном районе на берегу одноименного залива через мост от Брайтон-Бич. Помощники Вайсберга обошли район в поисках Chrysler 300 и проверили их номера. Один из них был зарегистрирован на русскоязычного владельца. Тогда Вайсберг изучил местоположение этой машины — и обнаружил рядом сотовую вышку и крышки люков на асфальте, которые были видны на селфи Насыровой. Детектив решил, что Насырова, скорее всего, живет в многоквартирном доме, рядом с которым был припаркован «Крайслер». 

Вскоре подозрения подтвердились: Насырову выследил помощник Вайсберга, а окончательное подтверждение они получили, убедившись, что подозреваемая носит такую же обувь, в которой Насырова фотографировалась в фейсбуке. Детектив наблюдал за тем, как Насырова спокойно покупала 50-дюймовый телевизор вместе со своим парнем, и думал: «Не может быть. Она скрывается у всех на виду». 

Всего на поиски Насыровой у Вайсберга ушло около двух месяцев. В процессе расследования он понял, что она совершает преступления и в Нью-Йорке. Насырова связывалась с мужчинами, которые искали госпожу (доминатрикс) для БДСМ-практик, представлялась фальшивым именем, подмешивала им при встрече мощные усыпляющие вещества, а потом забирала из их домов деньги и ценные вещи. По словам Вайсберга, в полицию жертвы не обращались, потому что не хотели, чтобы об их увлечениях узнал кто-то еще. (Сама Насырова признавала, что участвовала в таких встречах, но утверждала, что никого не обкрадывала: ей просто нравилось «унижать мужчин».)

Владелец химчистки в Квинсе Рубен Борухов познакомился с Насыровой на сайте Mamba (о БДСМ-составляющей он не упоминает). «Она сказала, что хорошо готовит, а я сказал, что люблю поесть», — вспоминал он позже. Они договорились встретиться у нее дома, и Борухов больше рассчитывал на секс, чем на ужин. Но Насырова приготовила рыбу и очень настаивала на том, чтобы он поел, пока блюдо не остыло. Борухов попробовал кусочек и через пять минут потерял сознание. 

По его словам, пока он спал, Насырова забрала у него около тысячи долларов наличными, платежную карту American Express и часы. Через некоторое время она привезла его в его же химчистку и сказала сотрудникам, что они вместе пили вино, а Борухов теперь не может проснуться. Пока сотрудники вызывали врачей, Насырова забрала деньги из кассы и уехала. Еще неделю Борухов пролежал в больнице.

Так Виктория Насырова научилась зарабатывать в Америке. Теперь ей надо было понять, как получить там легальный статус.

Переехав в США, Насырова продолжила ходить на привычные ей косметические процедуры. Например, ездила на наращивание ресниц из Бруклина в Квинс к 37-летней мастерице Ольге Цвик — та удивлялась, зачем ей ездить так далеко. Они с Насыровой были похожи: возраст ближе к сорока, славянские лица, темные длинные волосы, выразительные узкие брови. 

В конце августа 2016 года Насырова сказала, что ей срочно нужно «поправить реснички», и попросила Цвик принять ее не в салоне, а дома. А в подарок за доброжелательность привезла «чизкейк из лучшей кондитерской Бруклина». По словам Цвик, они с Насыровой съели чизкейк, и через 20 минут ее стошнило. После этого Насырова принесла ей куриный бульон, Цвик попробовала его и вскоре потеряла сознание. 

Спустя два дня ее нашла хозяйка квартиры. Цвик лежала без сознания в нижнем белье в своей кровати, вокруг были разбросаны таблетки снотворного: все выглядело так, будто она пыталась покончить с собой. Цвик отвезли в больницу. Когда она пришла в себя и вернулась домой, то обнаружила, что пропали деньги, украшения, паспорт и лицензия на работу. 

Цвик уверена: Насырова хотела «украсть ее личность». После ареста Насыровой все эти документы нашли у нее дома; в чизкейке и супе, как показала экспертиза, был феназепам. Цвик повезло, что ее нашла хозяйка: иначе, как говорили ее врачи, она, скорее всего, умерла бы. 

Анализируя это преступление, детектив Герман Вайсберг говорит, что Насырова — харизматичная, но не очень сообразительная преступница. «Допустим, она бы украла личность Ольги Цвик, пользовалась бы ее документами, пока у них не истек срок годности. Но что дальше? — рассуждает он. — Вряд ли она думала об этом. Она просто была в отчаянии и боялась, что кто-то узнает, что ее разыскивает Интерпол».

Все это произошло за полгода до того, как Вайсберг стал следить за Насыровой. Удостоверившись, что он действительно нашел ту самую женщину из списка Интерпола, детектив связался с полицией. «Поскольку в прошлом я сам был офицером полиции, я знал, кому звонить, и знал, что они отнесутся ко мне серьезно», — рассказывает он. 

По его словам, полицейские быстро поняли, что именно Насырова совершила целый ряд преступлений, по которым существовали уже открытые дела. 20 марта 2017 года по наводке Вайсберга Насырову арестовали и предъявили ей обвинения по 10 пунктам — включая кражу и покушение на убийство. В феврале 2023 года суд присяжных признал ее виновной по пяти пунктам обвинения.

Спустя несколько месяцев после ареста Виктория Насырова сидела в тюремной робе в одном из помещений колонии на острове Райкерс и рассказывала журналистке, как в начале 1990-х смотрела потрясший ее сериал «Если наступит завтра» — историю о женщине, которая по роковой ошибке оказалась в тюрьме и потеряла все, что у нее было, а когда вышла на свободу, то оказалась никому не нужной и начала красть сокровища на заказ.

«Когда я его смотрела, я думала: “Надо же, какая сильная женщина: такое пережила, вышла и… Пусть незаконным путем, но все-таки…” — говорила Насырова. — И когда я попала в тюрьму, почему-то я вспомнила этот фильм. То есть я никогда не мечтала повторить жизненный путь этой героини, но тем не менее схожая ситуация произошла и в моей жизни».

Тогда она жалела, что восемь лет назад совершила ошибку. Этой ошибкой, по ее словам, было то, что она начала сотрудничать с полицией в Краснодарском крае. Насырова заявила, что в конце 2000-х ей якобы предложили участвовать в полицейских операциях — например, помогать ловить коррумпированных чиновников. В чем именно заключалась ее роль, Насырова не объяснила, но утверждала, что «прекрасно справлялась со своей работой». Проблемы, по ее словам, возникли, когда она стала тяготиться этим сотрудничеством и попыталась от него отказаться — после этого ей якобы попытались подбросить наркотики, а в отделении некий московский силовик сообщил: «Ты перестанешь работать, когда я этого захочу». 

Именно этой историей Насырова объясняет то, что ее обвинили в убийстве Аллы Алексеенко — она по-прежнему отрицает, что имеет отношение к пропаже матери Нади Форд.

На острове Райкерс, в одном из крупнейших тюремных комплексов мира, Насырова ждала приговора почти шесть лет. Она рассказывала, что несколько раз дралась с другими заключенными; какое-то время провела в тюремной психиатрической клинике; работала прачкой и уборщицей. Насырова говорила, что в глубине души она была рада, что ее арестовали: последние годы на свободе она «утомилась жить какой-то не своей жизнью». 

«Я не могла жить так, как я хотела, и так, как я жила, многие вещи были мне недоступны в силу объективных причин и субъективных тоже. И я так устала от этого, мне хотелось получать удовольствие от самых простых вещей, — объясняла она. — Я жалею о том, что в приоритет ставила какие-то ненужные материальные вещи — машины, квартиры, бриллианты, шубы. Все это такая глупость… Вот сейчас у меня всего этого нет, и мне абсолютно наплевать на это». Насырова говорила, что вернулась бы в Россию ради того, чтобы увидеть родителей и сына (Дамир Насыров, получив вопросы «Холода», заблокировал корреспондента).

19 апреля Верховный суд Квинса приговорил Насырову к 21 году тюремного заключения за отравление Ольги Цвик и кражу ее документов и имущества, с последующим пятилетним наблюдением за осужденной после ее освобождения. В ответ на приговор Насырова закричала судье: «Fuck you», когда конвой выводил ее из зала. Ее адвокат Хосе Ниевес в оправдание Насыровой просил судью обратить внимание на жизнь и биографию его подзащитной, подчеркнув, что она боролась с ментальными проблемами, но так и не получила надлежащего лечения. 

Теоретически после того, как Насырова выйдет из американской тюрьмы, ее могут экстрадировать по требованию России и судить там. 

Надя Форд, уже ставшая гражданкой США, продолжает работать и воспитывать детей. Она говорит, что Виктория Насырова поселилась в ее голове навсегда. «Я молюсь богу, чтобы теперь она никогда не вышла из тюрьмы, — говорила она после ареста Насыровой. — Это пугает меня больше всего. Я физически дрожу от этой одной мысли. Но наконец я избавилась от гнетущего чувства вины за то, что эта женщина оставалась на свободе».

Кости матери Надя Форд похоронила на одном из краснодарских кладбищ. На черной мраморной плите точно указана только дата рождения и месяц смерти. День, в который убили ее мать, и обстоятельства, при которых это случилось, Форд так и не знает до сих пор. Через три года после убийства Форд пригласила в квартиру матери журналистов CBS — и те обнаружили, что та как будто застыла во времени. В холодильнике лежали яйца, которые когда-то купила Алла Алексеенко, все остальное тоже осталось точно так, как было, когда Форд приехала в Краснодар в октябре 2014 года. Казалось, что она все еще ждет, что ее мать вот-вот зайдет в квартиру как ни в чем не бывало.