С начала вторжения в Украину российская Боевая Организация Анархо-Коммунистов (БОАК) позиционирует себя как объединение партизан, призывает к активному сопротивлению и берет на себя ответственность за диверсии на железных дорогах, вышке сотовой связи в Белгороде и других стратегических объектах. Редактор «Холода» Максим Заговора поговорил с основателями движения о том, как началась их борьба, как она проходит сейчас и что будет дальше.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Участники БОАК не раскрывают свои личности, в том числе и автору этого интервью. Единственные доказательства их причастности к диверсиями — фотографии и «автографы» с мест происшествий. Мы связались с героями этого интервью через телеграм-бот канала «Боевая Организация Анархо-Коммунистов».
Откуда мне знать, что вы действительно занимаетесь диверсиями, а не только администрируете канал в телеграме? Как мне проверить, что это не мистификация?
— Ну, если акций, за которые была взята ответственность, в том числе с выкладыванием фото с мест их проведения и надписями — ссылками на наши ресурсы и названием организации, — недостаточно, то, наверное, никак. Дополнительным косвенным доказательством может послужить разве что то, что в попытках добраться до организации ФСБ уже проводило обыски и допросы по всей стране. Для интернет-мистификации это было бы несколько избыточно.
Что такое Боевая Организация Анархо-Коммунистов? Как вы себя описываете?
— Собственно, как следует из названия, мы анархо-коммунисты. Мы выступаем за преобразование общества согласно анархо-коммунистическим идеалам. Первое — переход к прямой демократии. Второе — принятие и реализация решений о том, как жить, непосредственно теми, кого это касается, а не дядями сверху. Третье — передача средств производства напрямую в руки общества. Четвертое — преодоление противоречия между коллективным и частным. Пятое — уничтожение всех видов дискриминации. Шестое — гармонизация отношений между человеком и природой. Седьмое — антимилитаризм. Выполнение этого невозможно без радикальных преобразований в обществе — то есть революции. А чтобы в процессе революции родилась не новая диктатура, но справедливое анархическое общество, надо, чтобы сторонники этого пути могли что-то противопоставить как старой, так и новой диктатуре, действовали слаженно и скоординированно, последовательно защищая светлое будущее, противостоя душителям свободы. То есть нужна организация. Но поскольку эта организация, с точки зрения режима, занимается противозаконными вещами — а именно подготовкой революции, — то, чтобы быть эффективной, она вынуждена быть партизанской и боевой, готовой к силовому противостоянию с теми, кто хочет задушить ростки всего нового. Вот и получается Боевая Организация Анархо-Коммунистов.
С чего все началось? Как организация появилась?
— Участники организации прошли разные пути, но по большей части являются людьми с активистским опытом. В ходе своих идеологических поисков мы пришли к тому, что без анархической революции нет будущего и кто-то должен ее готовить. Как мы часто повторяем: «Кто, если не мы?» Дальше была выработка общей идейной концепции: к чему мы стремимся, формулирование общих черт нашего пути и так далее, — то есть долгая организационная и подготовительная работа. Мы собирались вести ее либо до появления ощущения, что теперь мы готовы преобразовывать общество, либо пока страна не окажется на перепутье и нужно будет действовать с теми силами, которые мы успели подготовить. В итоге произошло второе.
Чем именно вы занимались до 24 февраля 2022 года?
— Организационным строительством: расширением количества участников, наращиванием материальной базы, опыта (в том числе через проведение акций). Также увеличением сети идеологических сторонников. Мы развивали канал «Боец Анархист», где последовательно совершенствовали как техническую базу партизанского анархизма, так и идеологическую.
Как устроена иерархия организации? Вы понимаете, сколько у вас участников, или любой может назваться таковым?
— Слово «иерархия» тут не вполне уместно. Участники нашей организации равноправны. При этом членство формализовано. В том плане, что не любой может назваться участником, мы отвечаем за то, кто является членом организации и за какие действия организация берет на себя ответственность.
Что касается структуры, организация состоит из сети ячеек и индивидуальных членов. Решения по деятельности внутри групп принимаются автономно. Решения, касающиеся всей организации, — коллективно. При этом, разумеется, у нас выработаны общие принципы устройства ячеек, принятия решений на основе консенсуса и так далее — и все, кто участвует в деятельности, разделяют эти правила.
Если для членства в организации есть условия — что это за условия?
— В первую очередь — разделять наш идеологический базис, вынесенный в раздел «Чего мы хотим» на сайте. Кроме того, чтобы стать участником организации, действовать совместно и [получить право] принимать решения относительно деятельности организации, необходимо пройти процедуру принятия в организацию. Мы понимаем, что для противника было бы очень радостно заслать к нам «крота», поэтому вопрос членства является очень чувствительным и щепетильным.
Какие именно акции прямого действия БОАК совершила с начала войны?
— Мы открыто берем ответственность за следующие акции:
1) Поджог вышки сотовой связи в селе Беломестное Белгородской области в ночь с 17 на 18 апреля с целью нарушить коммуникацию российских военных;
2) Саботаж рельсовых путей на железной дороге, в точке с координатами 56 16'44"N 38 12'40.5"E, на ветке, ведущей к военному объекту 12-го Главного управления Министерства обороны РФ;
3) Диверсия на железнодорожной ветке, ведущей к военной части 55443 под Киржачом;
4) Подрыв моста, ведущего к объекту Министерства обороны. (Локацию моста БОАК не публикует, объяснив причины в этом посте. — Прим. «Холода».)
Наши участники проводили и другие акции прямого действия, однако по тактическим соображениям мы берем ответственность только за эти четыре.
Как вы оцениваете эффективность своих атак?
— Если говорить именно про атаки, то скромно скажем: средне. Хотелось бы быть эффективнее, но мы понимаем, что эффективность в нашем случае — это не только эффективность каждой отдельной акции, но и накапливающийся эффект: партизаны, воодушевленные нашим примером и присоединившиеся к борьбе, люди, которые начинают симпатизировать анархизму после того как понимают, что анархисты борются за светлое будущее не только словом, но и делом. И чем дольше мы будем оставаться на свободе, тем больше будет эта «накапливающаяся» эффективность.
Что является вашей целью: государство в широком смысле или только военные объекты?
— Разумеется, государство. Война — это его порождение. Невозможно избавиться от войны, не уничтожив то, что ее порождает.
При проведении акций для вас важно, чтобы мирные жители не пострадали? Считаете ли вы, что в России вообще есть мирные жители?
— Очень важно. При планировании всех своих действий мы тщательно анализируем, кто может пострадать, и учитываем это при проведении акций. Да, мы не являемся абсолютными противниками насилия. Мы считаем, что те, кто сами творят насилие, убивают, пытают людей, вполне заслуживают как увечий, так и смерти, потому что их уничтожение означает, что хорошие люди перестанут страдать от их действий. Но при этом те, кто не замешан в подобном, по нашему мнению, не должны получать травм или увечий при проведении наших акций. Да, риски есть всегда — например, на голову упадет метеорит, — но в том, что зависит от нас, мы эти риски стараемся минимизировать, а если видим, что риск для посторонних и непричастных велик, отказываемся от действий. И да, мы считаем, что большая часть жителей России — мирные.
В сюжете Popular Front вам приписываются акции в географии от Москвы до Владивостока — это правда? Как осуществляется такая широкая географическая коммуникация?
— Как мы писали выше, решается это в первую очередь децентрализацией и автономностью ячеек, входящих в состав БОАК. Что же касается коммуникации, то во времена интернета с этим нет большой проблемы. Главное — выработать безопасные инструменты: для всей нашей деятельности мы используем Tor, а именно Tails (дистрибутив для обеспечения приватности и анонимности. — Прим. «Холода»), а также PGP с длинным ключом для шифрования сообщений, что позволяет использовать для координации и электронную почту, и платформу we.riseup.net, не опасаясь перехвата.
В том же интервью вы говорите, что страшно не попробовать что-то изменить, если тебе выпадает такой шанс. Объясните все-таки: что вы меняете? И в чем шанс?
— Мир. Будущее. Общество. А шанс — сделать так, чтобы наши дети не дрались за крохи ресурсов по принципу «умри ты сегодня, а я — завтра», не были винтиками в тоталитарной машине принуждения, а были свободными и гармоничными личностями, живущими в обществе, созданном человеком и для человека, для его развития и жизни.
До радикальных действий БОАК вы участвовали в мирных протестах?
— Да, мы пришли к осознанию необходимости радикальных действий, оценив и испробовав другие пути в том числе.
То есть в мирный протест вы не верите?
— Скажем так: мы не верим в мирный протест как средство, способное само по себе (без насильственного протеста или угрозы его применения) преобразовать мир, в особенности в революционном ключе. При этом мы считаем, что для достижения победы должны сложиться все формы протеста, главное — не сидеть пассивно. Но если хочется не просто высказать свое «против», а получить шанс изменить мир, лучше все-таки готовиться быть немирным.
Сейчас много говорится о концепции коллективной вины. Вы считаете и себя тоже виноватыми в войне?
— Пожалуй, нет. Мы осознавали сущность этого режима и к чему он ведет задолго до начала войны, противостояли ему и готовились его менять. Да, может, мы могли быть эффективнее — никто не идеален. Но мы делали то, что могли, в рамках имеющихся ресурсов и ситуации. И продолжаем делать.
С каким движением, любого периода и любой страны, вы себя ассоциируете?
— Интересный вопрос. Это, разумеется, меняется в зависимости от момента. Пожалуй, сейчас нам ближе всего Рабочая партия Курдистана (организация, борющаяся за автономию курдов. — Прим. «Холода») — в том, как она набирала сторонников и готовилась действовать и претворять в жизнь революционные идеалы (при всех возможных ошибках и несовершенствах). Помимо нее, мы вдохновлялись и РАФ (немецкая леворадикальная «Фракция Красной армии», действовавшая в ФРГ и Западном Берлине в 1970–1998 годах и ответственная за совершение 34 убийств — Прим. «Холода»), их самоотверженностью и мужеством, и Action Directe (французская леворадикальная организация, придерживавшаяся анархо-коммунистической идеологии. Совершила серию убийств и террористических атак в 1980-х годах. — Прим. «Холода»), и анархистами «Гуляйполя» (Гуляйпольская крестьянская группа анархо-коммунистов Нестора Махно, действовавшая в 1917–1921 годах. — Прим. «Холода»), и коммунами Арагона (анархистский социальный эксперимент времен испанской революции 1936 года. — Прим. «Холода»), и многими другими нашими предшественниками.
Как вы формулируете свои цели: мы будем поджигать военкоматы и взрывать железнодорожные пути, пока…
— Некорректная формулировка. Само построение вопроса «я буду делать что-то, пока...» подразумевает зависимость от какого-то внешнего актора, который должен будет отреагировать на это и что-то изменить. То есть перенос точки действия с нас наружу. Условно, «я буду продолжать ходить на митинги в поддержку Навального, пока Путин его не отпустит». Мы же рассматриваем то, что мы делаем, не как попытку заставить кого-то извне сделать то, что мы хотим, а как само изменение, которое мы хотим. То есть тут скорее подходит слово «для»: мы поджигаем военкоматы для того, чтобы ослабить военную машину РФ. Для того, чтобы нанести информационный и моральный ущерб российской власти. Для того, чтобы люди увидели, что анархисты являются действующей силой, и присоединились к борьбе. Для того, чтобы это все породило широкую народную силу, которая будет менять Россию в анархическом ключе. И для того, чтобы эта сила снесла прогнившую путинскую систему и, воодушевившись этим опытом, этим освобождающим революционным актом, начала строить новое светлое будущее.
Каким вы видите окончание войны?
— Что-то наподобие 1917 года: моральный распад армии, дезертирство, деградация политической системы, народное восстание, смещение правительства, реорганизация политической системы в духе федерализма с созданием советов, комитетов и так далее.
А дальше? Какой вы видите Россию?
— Видим ее страной, сбросившей оковы векового рабства и уверенно вставшей на путь либертарного переустройства, начавшей преобразования. С большой автономией регионов. С истинным федерализмом. С прямой демократией на уровне регионов. С контролем над производством и распределением в руках людей. С преобразованием жизненных пространств, с отказом от дикого урбанизма, с гармонизацией отношений между человеком и природой. Это не будет простой путь. Но он единственно верный. Потому что все остальные привели нас туда, где мы сейчас.
