Концертный промоутер Семен Гальперин привозил в страну группы Papa Roach, Three Days Grace, Sum 41, Hooverphonic и уже 14 лет работает арт-директором популярной екатеринбургской площадки «Теле-клуб». Весной 2022 года Гальперин уехал в Израиль, но до сих пор занимается организацией концертов в России — теперь удаленно. «Холод» поговорил с Семеном Гальпериным о состоянии музыкальной индустрии в России и о том, как государство манипулирует артистами.
Что происходит с музыкальной индустрией
Как война с Украиной отразилась на концертной индустрии в России?
— На работе война отразилась еще в 2014 году. Не то чтобы все [зарубежные артисты] из-за [аннексии] Крыма принципиально перестали ездить в Россию, но курс доллара к рублю с 30 вырос до 75 — из-за этого пропала возможность привозить многих артистов. Кое-кого получалось приглашать, все потихоньку восстанавливалось к 2020 году. Потом случился ковид и отмена массовых мероприятий на длительное время — наша отрасль с большим трудом это пережила. А сейчас [после начала войны] все гораздо хуже.
В 2015 году уже случилась аннексия Крыма, началась война в Донбассе, был сбит малайзийский боинг, но даже тогда в Россию приезжали выступать артисты. Сейчас 99% из них отказываются это делать. Концертов в «Теле-клубе» стало в несколько раз меньше. Но это совершенно не важно по сравнению с войной, со страданиями людей, которые на ней гибнут или подвергаются мучениям.
А почему зарубежные артисты сейчас не могут выступать в России?
— Есть иностранные артисты, которые не едут в Россию по морально-этическим соображениям, чтобы не поддерживать страну-агрессора, не платить в ней налоги, не стимулировать экономическую деятельность, не создавать видимость нормальности для россиян. Очень редко встречается иная позиция: «Мы играем для своих поклонников, в массе своей они против войны, мы хотим их поддержать». Но даже такие артисты фактически не могут приехать в Россию из-за отсутствия прямых рейсов. Все становится очень дорого и неудобно логистически. Поэтому иностранцы теперь не приезжают.
Украинские артисты, которые были очень популярны среди российских слушателей, тоже перестали ездить в Россию. Украинцы — конечно, тоже иностранцы, но я их выделяю отдельно, потому что украинская музыка оказывала очень сильное влияние на российское музыкальное пространство: Иван Дорн, Монатик, Светлана Лобода. Но есть и исключения. Например, новая звезда Анна Асти из Черкасс — она сейчас собирает концерты по России. Не понимаю, как у нее в голове укладывается, что ее родные места обстреливают и бомбят, а она в это время дает концерты в России.
Какие-то российские артисты не высказывались против войны громко, но как только чуть намекали [о своей позиции], им сильно прилетало, и сейчас на их выступления фактически наложен запрет. Я уже не говорю о тех, кто открыто выступил против войны: Борис Гребенщиков, Андрей Макаревич, Юрий Шевчук, Земфира, IC3PEAK, «Каста» и многие другие. Поэтому большинство интересных российских артистов тоже не могут сейчас выступать.
Артистов, которые поддерживают войну, мы и раньше не приглашали [в «Теле-клуб»]: например, Николай Басков и Олег Газманов у нас не выступали никогда. Остаются «нейтральные» артисты, которые «молчат». Я считаю, что их «молчание» — на руку Путину и тоже является поддержкой войны. Но можно думать: «Они нейтрально “против” войны или они нейтрально “за” войну?» — анализировать их творчество, интерпретировать их тексты. Если они проходят субъективный моральный ценз, то с ними, наверное, можно работать. Но это фактически крупицы от прошлого объема концертов. Можно считать, что концертная отрасль в России уничтожена.
Возможно ли соблюдать запреты на «оппозиционных» артистов, чтобы концертная площадку не закрыли, но при этом не растерять посетителей?
— Мы никогда не хотели и не соблюдали никакие запреты. Но раньше нам удавалось отбивать свои концерты и до их отмен не доходило. В 2014-2015 годах было очень много давления, звонили из ФСБ, МВД, администрации города, администрации области, полпредства президента. Пытались запретить выступления артистов, которые высказывались против аннексии Крыма или войны в Донбассе. Хотя в целом по стране было много отмен концертов, нам как-то удавалось держаться. Сейчас все гораздо хуже — как я уже сказал, до 90% музыкантов не могут выступать.
К счастью, большинство артистов, с которыми мы работали, не поддерживает войну с Украиной. Из разочарований могу отметить Полину Гагарину, которая выступила на концерте, посвященному годовщине присоединения Крыма в «Лужниках». Талантливая певица, потрясающий голос — жалко, что [она поступила] так. Больше не хочу иметь никаких дел с Полиной Гагариной.
С другой стороны, есть мнение, что всех, кроме военных преступников, надо не отсекать, а переманивать на сторону добра. Чтобы таких людей, как Марина Овсянникова становилось больше. Поэтому если Полина Гагарина поймет, что она ошиблась и выступит против войны, сделает что-то хорошее, то это хорошее я постараюсь поддержать, а не вспоминать ей всю жизнь прошлые ошибки.
Интерес россиян к концертам после 24 февраля как-то изменился?
— В первое время все были в шоке, людям было не до концертов. Сейчас появилась ужасающая привычка, что идет война. И если их любимый артист, условно, Billy’s band, будет выступать — люди скорее всего придут. Даже если вы так же сильно, как и я, ненавидите войну и ее разжигателей, невозможно все время горевать.
Как власти пытаются контролировать артистов
Как государство давит на артистов и концертные площадки, которые выступают против войны?
— Вот пример: в июле, накануне концерта группы Anacondaz, в «Теле-клуб» пришло письмо от Министерства культуры Свердловской области (ранее концертная площадка «Главклуб» в Москве сообщила об отмене концертов, в том числе группы «Anacondaz», из-за давления властей. — Прим. «Холода»). В этом письме была просьба обратить внимание при организации концертов на то, что сейчас приняты новые законы о «дискредитации» армии. Потом с моими коллегами долго общалась полиция. Нам стало ясно, что [власти] хотят сорвать концерт Anacondaz, собственно, они в итоге это и сделали: запретили выступление в «Теле-клубе», а когда группа перенесла концерт на другую площадку, туда приехала полиция и все равно не дала провести мероприятие.
Я не думаю, что в Минкульте Свердловской области [сидят] главные злодеи, которые решают вопросы отмены неугодных артистов. Скорее всего, своим письмом Минкульт подстраховался, чтобы к ним не было вопросов, мол, как вы это допустили.
Отменами концертов занимаются в администрации президента. Я работал членом правления Ассоциации концертно-театральных билетных организаций с момента ее создания в 2020 году. Ассоциация пыталась на время пандемии выбить меры поддержки [для артистов и площадок], похожие на те, что приняли во всех развитых странах. Правда, так ничего и не получилось. С руководством Ассоциации активно общались сотрудники из Администрации президента и постоянно кормили обещаниями.
Я неоднократно пытался убедить коллег, чтобы они и их артисты синхронно и массово делали публикации в соцсетях о проблемах в концертной отрасли. Но руководство Ассоциации всегда старалось подобные идеи замять. Они боялись, что такие акции сильно осложнят диалог с властями. Через обещания поддержки Администрация президента пыталась манипулировать сообществом, заставить промоутеров молчать, установить контроль над концертной индустрией и через нее — над артистами. Чтобы предотвратить ситуацию, когда условно Земфира, «Би-2», Полина Гагарина, Светлана Лобода и еще тысяча артистов напишут: «У нас в государстве все плохо».
У артистов огромное влияние, десятки миллионов подписчиков в инстаграме, и [власти] этот ресурс не контролируют. Если собрать 100 популярных российских артистов, у них все жители страны окажутся в подписчиках. Поэтому [власти] со всех сил стараются контролировать [концертную отрасль], чтобы артисты думали: «Ну вот я сейчас напишу пост, тогда мне отменят концерты. Напишу потом». А потом уже информационная повестка сменяется, и так по кругу.
В Администрации президента существует управление внутренней политики, которое следит за артистами и отлавливает неугодных. Дальше они передают информацию управлению общественных проектов, которое занимается отменой концертов. Они при этом не против диалога с артистами — охотно встречаются с их менеджерами и промоутерами и объясняют, как надо себя вести, чтобы проблем не было.
Что, на ваш взгляд, будет с концертной сферой в России в ближайшее время?
— Это совершенно не важно. Важно то, что сейчас идет война и на ней умирают люди. Только об этом имеет смысл сейчас говорить. Россия уже превратилась во все самое худшее, что можно было себе представить, — это фашистское государство. Уже нет речи о культуре на серьезном уровне в плане живой музыки, за исключением, может быть, академической сферы. Количество концертов уменьшилось в разы. Соответственно, должно уменьшится и число людей, которые работают в этой сфере, потому что они сейчас не нужны.
В здоровом обществе творческие силы и культура чрезвычайно важны. Мы растем и становимся лучше на книгах, фильмах, песнях. Так общество движется вперед. Музыка мгновенно попадает прямо в сердце и помогает людям чувствовать себя менее одиноко, проживать вместе с артистами радостные и грустные моменты своей жизни.
Если бы Земфира сейчас могла выступать в России и высказать свою позицию, это помогло бы обществу двигаться в более добрую, нормальную и миролюбивую сторону. Очень хорошо, что Юрий Шевчук успел сказать то, что сказал, хоть его и пытаются осудить за какой-то абсурд (Юрий Шевчук в августе был оштрафован за антивоенное высказывание на 50 тысяч рублей по статье о «дискредитации» армии. — Прим. «Холода»). Люди на его концертах могли увидеть, что они не одни, и почувствовать надежду, что добро победит. Это важно. Но если общество оказалось в руках у убийц, которые уничтожили даже возможность такого переживания, никаких перспектив у концертной сферы нет.
Почему вы считаете, что артисты должны высказывать свою позицию по политическим поводам?
— Политика — это обсуждение: какой должен быть подоходный налог — 13 или 15%, выбор приоритетов — школу сперва нужно построить или университет. А надо ли напасть на другую страну и убивать людей — какая же это политика? Это вопросы добра и зла.
Искусство имеет непосредственное отношение к эмоциям. Наука относится к рацио, а искусство — к эмоциями. Эмоции связаны с нашим пониманием добра и зла. Когда мы смотрим кино, мы сочувствуем, сопереживаем героям, становимся на чью-то сторону. Если понятия о добре и зле у артиста смещены, если у него сбит моральный компас, такому артисту невозможно довериться. Получается, что он тебя искусно обманывает, манипулирует твоими эмоциями, а на самом деле это злой, лживый, продажный, глупый человек. Можно отдавать должное уровню владения ремеслом таких людей, но любить, чувствовать от их творчества какое-то высшее переживание — невозможно.
