Украинское контрнаступление ставит новые нравственные вопросы перед теми россиянами, кто против войны. Можно ли приветствовать поражение армии своей страны? Можно ли радоваться гибели российских солдат? Медиаменеджер, старший продюсер «Дзена», автор подкаста «Мужчина, вы куда?» и бывший спецкор газеты «Коммерсантъ» Григорий Туманов обращается к тем, кто на эти вопросы отвечает однозначно — «да».
Вероятно, этому тексту требуется энное число дисклеймеров.
1.
В этом сезоне нет одежды популярнее, чем белое пальто, но я по мере сил стараюсь надевать что-то менее маркое. Сегодня особый день, но тогда пусть это будет хотя бы ажурный кейп в пайетках. И да, я знаю, что на белом лучше видны смачные плевки, так что не стесняйтесь, все равно потом положу в урну.
2.
Я абсолютно не поддерживаю то, что происходит в Украине, и уверен, что те, кто руководит моей страной, совершили очень большую ошибку еще в 2014 году.
3.
Нет, я не считаю (как те, с кем заочно полемизировал), что «что-то не так» с режимом стало утром 24 февраля. Иллюзии у людей, читающих новости, должны были развеяться еще 6 мая 2012 года, если не раньше.
4.
Ну и наконец, то, из-за чего мы здесь собрались: я знаю, что выступил не слишком изящно, написав всколыхнувший многих твит о том, что собирательные российские либералы ведут себя абсолютно по-скотски, болея за украинское контраступление, как за футбольную команду, но от своих слов я не отказываюсь.
Спасибо редакторам «Холода», что предложили развить мысль, она нехитрая. Погнали.
На днях я разговаривал для своего подкаста с художником Славой Ptrk, известным хотя бы по трафарету с монеткой и патриархом Кириллом. Он сказал, что как раз те его знакомые, чьи знания о российской действительности ограничивались в лучшем случае «историей парня из “Медузы”, которому вроде наркотики подкинули», 24 февраля проснулись с ощущением, что мир рухнул, а в Кремле засели циничные и жестокие люди. В то время как сам Слава, которого, цитирую: «уже лет 12 пиздят на митингах», ничего такого не испытал и, скорее, погрузился в рефлексию.
Я понимаю тех, кто в неофитстве цепляется за все плакатное и понятное, и скептически отношусь к тем, кто присоединился к ним, хотя в начале 2000-х помогал строить ту государственность, что у нас есть. Тем не менее я всегда за рефлексию.
Она, рефлексия, может быть грубой или казаться глупой со стороны, но «сложная позиция» всегда кажется мне более гуманной. Ты — это твои решения и твоя биография. Рефлексировать больно и неприятно. Вокруг очень много двумерных позиций, с которых тебя с радостью заплюют.
Я очень хорошо понимаю стабильно огребающего от общественности и мусорных телеграм-каналов Илью Красильщика, когда он пишет, что завидует украинцам. Он объясняет, что завидует их моральной правоте — у них понятные задачи, цели, чувства, — а мы тут все давно умерли и «от нас — трупный запах». Я не согласен со второй частью (в этой же стране всегда были и Слава Ptrk, и активисты, и НКО, и масса других неравнодушных людей, которые никуда не исчезли), но однозначно приветствую рефлексию Ильи и даже приношу ему здесь свои извинения за брошенное в сердцах «пошел ты нахуй» в ответ на колонку про «провалившуюся нацию». Он рефлексирует, не желает смертей и не множит их. Это лучше, чем наоборот, поэтому тут — только поддержка.
Украинцам, с моральной точки зрения, действительно проще, чем россиянам: они на своей земле, у них четкий образ врага и будущего, за которое они воюют. Все моральные дилеммы и нравственные проблемы, которые, думаю, возникнут потом, — это их нравственные проблемы и дилеммы, давайте сосредоточимся на своих.
А свои устроены очень и очень сложно. Особенно когда ты формально «на стороне добра», тебе кажется необходимым встать на сторону украинской армии, и ты радуешься очередному сгоревшему ПАЗику с росгвардейцами и расстрелянным на подступах к Изюму контрактникам. У меня для тебя новости: это не мы стреляем в российских солдат — это люди, защищающие свои территории и рискующие своей жизнью, а вот солдаты как раз, так вышло, наши сограждане.
И нет, это не про «полюбите нас черненькими», а про усилие, чтобы осмыслить трагедию, случившуюся с твоей страной. Да, соблазнительно присвоить себе чужую, украинскую, но у нас — своя.
Когда мы, будучи обладателями красного паспорта, пишем: «Хоть бы не сглазить, пусть все получится», читая новости о взятии Изюма украинскими войсками, — мы будто игнорируем все те тексты, что пишет великий Владимир Севриновский — о дагестанцах и тувинцах, которых гонят на убой кредиты, нищета, ложные представления об идеалах (а они всегда ложные, если для них нужна чужая кровь), о срочниках, которых насильно перевели на контракт и отправили воевать. Мы обезличиваем жителей Белгорода, объясняя, что они сами виноваты в том, что живут около военной инфраструктуры, — а вот если б по путинским аэродромам из HIMARS пару разочков, то никакой мирный зомби не пострадает, как рассуждают военные эксперты из Тбилиси, — и уводим на последний план реально ответственных за то, что происходит. Прав Олег Кашин (дальше можете не читать), говоря, что все преступления, которые происходят сегодня, совершаются в рамках одного большого. Так давайте о нем говорить и называть вещи своими именами.
Не бывает хороших фильтрационных лагерей, не бывает справедливо простреленных коленей на допросах, не бывает правильно заминированных гражданских объектов и не бывает гуманной смертной казни. Я не сочувствую всем и каждому, я не мать Тереза и не претендую на то, чтобы быть совестью нации, но мне кажется нормальным ощущать от всего происходящего именно оторопь, как и, чего уж там, злость на тех, кто все это начал, кто вообще поставил меня в ситуацию, при которой я пишу колонку в «Холод» о массовых смертях в Украине.
Отсутствие рефлексии формулируется в дразнящем «да-да, “не все так однозначно”», которым принято обрывать тех, кто пытается поговорить о происходящем без помощи плакатов. Именно в этом, а вовсе не в отказе от коллективной вины, я вижу попытки избежать ответственности. Но война не футбольный матч, а жизнь — не игра «Ведьмак», где применение одного снадобья нейтрализует действие другого. Нет ничего хорошего в гибели россиян — любых. Как нет ничего хорошего в наших танках под Харьковом. Алексей Навальный за решеткой — это плохо и несправедливо. И плохо, что его соратники превращаются в похожих на своих противников людоедов, передавая списки российских учителей в СБУ («Альянс учителей» во ВКонтакте писал, что профсоюз «помог получить» эти данные мировой прессе и СБУ. — Прим. «Холода»).
Оптика, против которой я здесь выступаю, очень быстро приводит эмпатичных людей, поборников гуманитарного знания, к людоедским умозаключениям. Например, о том, что жители Арцаха сами виноваты в разбомбленных селах, потому что Пашинян сотрудничает с Путиным; что у Эрдогана не убийства курдов, а СВО; что, в конце концов, есть те, кого не надо убивать, а есть те, кого, кажется, можно.
Да, украинцам сейчас не до рефлексии: перед ними стоят вопросы выживания, но нам самое время ей заняться. Лучше бы раньше, конечно, лучше бы условным нам (да и кто эти «мы»? Те, кто плевал на новости?) меньше любоваться собой эти 8, 12, 20 с лишним лет, но раз проебан момент, то хотя бы теперь.
Все плохо, будущее неясно, и единственная стратегия, которая у нас есть, очень проста: не пропасть самому, не наделать зла другим, не стать людоедом. Но мы не справимся даже с этим, если продолжим подменять рефлексию самолюбованием.
Теперь снимаю белый кейп и, как и обещал, отправляю его в урну. Все-таки для белого сейчас не сезон.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
