Среди многочисленных открытых писем против российского вторжения в Украину 2 марта появилось письмо работников авиации. На протяжении суток единственным, кто подписал письмо, был его автор, сотрудник одного из московских аэропортов Александр Ефимов. «Холод» публикует рассказ Ефимова о том, почему он решил написать обращение, и о том, что будет с российской авиацией после санкций.
Я часа три над этим письмом просидел, прежде чем нажать кнопку «Опубликовать». Конечно, страшно, что меня могут уволить. Если это дойдет до руководства, даже если еще 100 человек подпишут, моя фамилия там все равно будет стоять первой. Это же никуда не деть, я не стану мухлевать.
Как я дошел до жизни такой? Уже неделю я пребываю в каком-то перманентном состоянии… Я могу не стесняться в выражениях? Ну, в **** (шоке). Многие люди вокруг меня чувствуют то же. Больше всего потрясает, что руководство моей страны оказалось на такое вообще способно. На эту дичь. На то, чтобы в 21 веке взять и начать стрелять в людей в соседнем государстве. Это у меня в голове не укладывается.
Вторая мысль, которая не покидает, — руководство моей страны воюет и с нами, с моей страной. Я этого старика не выбирал. Его не выбирал почти никто из тех, кого я знаю. Но почему-то стыдно, страшно и больно за это именно нам.
Вторжение для меня было совершенно неожиданным. Если бы 23 февраля вечером мои друзья сказали бы, что завтра это произойдет, я бы не поверил. Для меня не существовало такой возможности. Я всегда был в этом смысле успокоителем. Я говорил: «Нет, это невозможно». Я так считал, я в это верил. И сейчас у меня происходящее в голове не укладывается. Я только надеюсь, что это как можно быстрее закончится, но понимаю, что мы с этим надолго. Последствия очень большие. Мы будем жить намного беднее, еще менее свободно, и страны вокруг нас будут нас не любить.
Когда я увидел эти открытые письма от профессиональных коммьюнити, я подумал, что надо к своему присоединиться. Погуглил, а от нас письма и нет. И я решил, почему бы не мне его создать? Единственное, пока подписался я один. Коллегам я рассказал, но от них ничего не требую, я понимаю, что у всех свои риски. Кто-то не хочет свое имя светить. Может, вообще никто не подпишет. Но мне хочется думать, что я не останусь один. (На момент публикации материала подписей было уже две. — Прим. «Холода.)
Конечно, экономические последствия пугают. Я работаю в сфере авиации, у нас вообще сейчас ничего не понятно. Есть информация о том, что Airbus и Boeing прекратят поставки запчастей (2 марта обе компании объявили о приостановке обслуживания российских самолетов и поставок запчастей для них. — Прим. «Холода.)
И все, приехали. Какое-то время можно будет продержаться на тех запчастях, которые есть на складах, разбирать на запчасти «самолеты-доноры». Внутренние рейсы никто не может запретить, но у нас основной авиапарк — это как раз Airbus и Boeing. «Сухих» (речь о модели Sukhoi Superjet 100 — Прим. «Холода») мало, [франко-итальянские самолеты] ATR тоже сейчас перестанут у нас в стране эксплуатировать. Плюс большинство самолетов в России находятся в лизинге у каких-то лизингодателей, и они не российские. Если санкции распространятся еще и на то, что их начнут отзывать, то на чем летать? Авиапарк российских самолетов крайне скудный. «Суперджеты» даже потребности внутреннего рынка не перекрывают. Их просто не настолько много сделано.
Если начальство ко мне придет, для начала я не поспешу увольняться. А если уволят, я все-таки еще посужусь. И буду заниматься чем-то другим. В авиации я тоже не с рождения. Я по профессии инженер-конструктор по станкам и инструментам, в авиации работаю три года. У меня жена бортпроводница, и я подумал в какой-то момент: почему бы мне здесь что-нибудь не найти? Но в итоге у меня не инженерная работа, другая должность.
Конечно, я и раньше проявлял свою гражданскую позицию: ходил на митинги Навального, в автозаках катался, и в отделении полиции ночевал — все было. Вот завтра у меня работы нет, отличный день, чтобы покататься на автозаке. Мне удивительно, что люди воспряли сейчас духом и осмелились на протест, потому что последние пару лет в этом смысле было выжженное поле. Последние полтора года я каких-то серьезных митингов вообще не помню, а тут, по данным ОВД-Инфо (Минюст считает издание «иностранным агентом». — Прим. «Холода») семь тысяч человек задержаны на антивоенных акциях. Сколько же их всего было? Меня как раз воодушевляет порыв людей.