Евразийская миграция кардинально сменила направление. Теперь не граждане кавказских и центральноазиатских республик едут в Россию на заработки, а наоборот, россияне бегут от войны и мобилизации по тем же маршрутам, но в другую сторону. Поэт и публицист Иван Давыдов считает, что таким образом люди проделывают еще и антиколониальный путь.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
В своей эпохальной (других-то ведь и не бывает) речи о присоединении новых территорий президент РФ долго громил колониализм Запада. «Запад готов переступить через все для сохранения той неоколониальной системы, которая позволяет ему паразитировать, по сути, грабить мир за счет власти доллара и технологического диктата, собирать с человечества настоящую дань, извлекать основной источник незаработанного благополучия, ренту гегемона». Припомнил работорговлю, истребление американских индейцев, Опиумные войны… Ну, в общем, есть что припомнить: Запад, мягко говоря, не без греха.
Похоже, у вождя в Кремле есть какой-то чулан со старой советской рухлядью, в котором он любит рыться. Нашел вот траченный молью флажок с надписью «антиколониализм» и давай махать. На самом деле, задумка понятная: Путин строит многополярный мир, явно рассчитывая сделать Россию одним из полюсов. Требуются, следовательно, союзники, союзникам нужно что-то предлагать, а борьба с родителями номер один, два и три, а также с «пропагандой гомосексуализма» увлекает почему-то не всех. Вот — еще вариант, Западом ведь многие недовольны.
Придворные политологи ринулись уже восхищаться мудростью Верховного, хотя некоторые позволяют себе аккуратно задаться вопросом: а уживется ли антиколониальная повестка с идеологией «Русского мира»? Могут возникнуть некоторые проблемы теоретического плана.
Кстати, могут, но я вас не призываю погрузиться в бездны теории. Я лучше для начала расскажу одну историю. О Пушкине и о себе.
Пушкин написал однажды, что «правительство все еще единственный европеец в России». Детали — в черновике письма Чаадаеву от 19 октября 1836 года, а мысль великого поэта не то, чтобы особенно для правительства лестная. Он сначала ругает сословия, а потом говорит, что правительство легко могло бы стать еще мерзее, чем теперь, и «никто не обратил бы на это ни малейшего внимания», но оно ведь держится.
Некоторое время назад я вдруг обнаружил, что как-то отказался от гомофобных шуток, которые вообще-то не кажутся людям моего поколения чем-то таким совсем уж недопустимым. Я, впрочем, и сам до сих пор думаю, что шутка должна быть смешной, именно это и определяет ее право на существование, а все остальное значения не имеет. Но вот отказался. Не принимая никакого специального решения на этот счет, а просто… Просто потому, что со школьных времен еще не люблю присоединяться к улюлюкающей толпе, которая травит слабого. И если государство решило такую травлю затеять — то без меня. Это уже не шутки.
«Правительство» (в терминологии Пушкина, а мы бы сейчас сказали — «власть», подразумевая сразу и всю эту буйную свору, вопящую из телевизора про «традиционные ценности», и одного конкретного человека, Отца Отечества, а также «этих женщин») оказалось, получается, «единственным европейцем», но навыворот — сумело привить мне европейскую толерантность, стремясь, очевидно, сделать нечто другое.
И вот сейчас я снова пытаюсь посмотреть не на вождя, а в себя. Запад, конечно, место страшное, но что там у меня с расизмом и колониальной оптикой? А у вас?
Спорить о том, какого типа империей был Советский Союз, где там была метрополия, а где колонии, и почему так вышло, что метрополия жила хуже, чем многие из колоний, не станем, — спор любопытный, но долгий. Вспомним лучше совсем недавние бытовые практики. Поверить трудно, но был ведь мир без СВО и мы в нем как-то жили. Я бы даже сказал, неплохо.
Жили и весело шутили по поводу странных имен таксистов, которые высвечивались в приложениях. Жили с твердой (хоть и неартикулируемой) уверенностью, что у всех вот этих людей неместного вида есть одно главное право — право выполнять за нас тяжелую и низкооплачиваемую работу, а вот касательно всех прочих прав можно еще порассуждать…
Я понимаю, что вы сейчас начнете возмущаться, говорить, что вам-то точно это все несвойственно, вы не такие, и не стоит автору на вас переваливать собственные грехи. Но вглядитесь все-таки в себя повнимательней. Все мы до сих пор — бывшие советские люди, даже те, кто родился уже после Союза. Все мы вышли из шинели Сталина и при декларируемом братстве народов никогда не забывали, кто здесь старший брат. И кивали с мудрым видом: «ну, там-то диктатуры», подразумевая, что у нас все-таки, может, и не совсем настоящая, но Европа. А там по-другому просто быть не может: Азия-с.
Теперь вот у нас диктатура, без оговорок, а сограждане, спасаясь от мобилизации, бегут в основном не в Европу — Европа нам не рада, — и не только в привычную Грузию, но еще и в Казахстан, в Кыргызстан, в Узбекистан. И оказывается, там — прекрасные добрые люди, готовые принять и помочь. В Казахстане еще и реформы, и риторика у президента такая, что остается только завидовать. Возможно, конечно, что он, прикрывшись риторикой, просто слегка перестраивает автократию под себя, избавляясь не столько от наследия, сколько от наследников своего предшественника. Но слова имеют силу, из слов вырастают дела, и перемены становятся необратимыми.
Разговаривал тут недавно (увы, в зуме) с одним добрым другом, настоящим, между прочим, профессором, перебравшимся как раз в одну из помянутых выше стран. Ругали себя и других за неизжитое предубеждение к восточным соседям, потом он стал рассказывать, как перечитывает советские книжки, сколько нового для себя открывает, и особенно важным оказался для него один роман, дело там происходит в Узбекистане, то есть нет, не совсем, в Таджикистане все-таки, в общем, в Алма-Ате, хотя какая разница… Тут я начал смеяться, он понял и тоже начал, но немного все-таки стеснительно.
Сейчас у пропаганды новый важный концепт: мы сражаемся не с Украиной, а с НАТО, с коллективным Западом, толпы чернокожих наемников штурмуют наши позиции… Казенных антифашистов особенно как-то заводят чернокожие наемники, не знаю уж, почему. Концепт этот должен решать сразу много задач, но помимо прочего, еще и врачевать понятную травму: ну не можем мы сдавать города украинцам! Не можем! Мы, великие, каким-то там… Нет, это блок НАТО в полном составе, на меньшее мы не согласны, иные варианты слишком унизительны.
Я оптимист, я думаю, что нынешняя жуть так или иначе кончится. И переживаемое сейчас окажется еще и прививкой от этого стыдного недоимперского высокомерия. Мы будем вспоминать и благодарить всех соседей, которые старались помочь. Научимся не только понимать (понимать мы все горазды), но и чувствовать, верить, что вокруг — независимые страны, а не просто осколки «наших исконных территорий», на обитателей которых можно поглядывать снисходительно. Чувствовать, верить, что для них их независимость важна и что они имеют на нее право. Пока не научимся, не будет здесь никакого мира.
И еще я наивный, думаю, что такие перемены как раз и должны начинаться внутри обычного человека.
И «правительство» наше толкает нас к этим переменам, оказываясь антиколониалистом навыворот. Не давая забыть, что кроме антиколониализма Путина бывает еще и антиколониализм здорового человека.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
