Включение Максима Галкина в реестр физических лиц — «иностранных агентов» и последующее обращение Аллы Пугачевой с требованием добавить ее туда же всколыхнули общественность, успевшую привыкнуть к еженедельным обновлениям списков Минюста и переставшую этому удивляться. Поэт и публицист Иван Давыдов согласен с тем, что случай Галкина — важный для истории «иноагентства» в России.
Алла Борисовна попала в нерв. Ее короткую запись в социальной сети обсуждают, кажется, вообще все. От старушек у подъездов (в роли сразу всех старушек Российской Федерации — Юрий Лоза) до выдающихся государственных деятелей. От диванных воинов Z-телеграм-каналов до непримиримых борцов с режимом (тоже из телеграма). Вот и я хочу сказать пару слов (хотя в целом текст — не об этом, не спешите закрывать или, наоборот, радоваться).
Самая смешная из виденных реакций — тоже в телеграм-канале, но «Московского комсомольца», таблоида с сотнями тысяч читателей, — Музыкальный критик Соседов: «Кто ты такая, Алла Пугачева! Ты была когда-то певицей, сейчас ты никто!».
Вот уж действительно. То ли дело — критик Соседов. Соседов — величина. Соседова всякий знает. Соседов — навсегда в истории, и благодарные потомки еще поставят ему памятник. Может, даже два.
Глупые лоялисты рассуждают о том, что Пугачева будто бы в обиде на родину: орден ей какой-то, видите ли, не дали. И о том, что на самом деле она приехала распродавать имущество перед окончательным бегством за границу. У казенных антифашистов вообще модно теперь разоблачать еврейские заговоры. Сильнее их заводят, пожалуй, только «темнокожие наемники» в рядах ВСУ. Такой теперь на Руси антифашизм.
Умные лоялисты сосредотачиваются на том, что певица защищает близкого человека, и это по-человечески понятно. Отсекают, то есть, политическую составляющую высказывания. Оппозиционеры ссорятся — так уж принято. Одни клянутся, что всегда любили песни Примадонны и готовы — прямо из Тбилиси — хоть сейчас по ее команде двинуть на Кремль. Хотя еще вчера бы постеснялись признаться, что вообще хоть раз слышали ее песни, — все-таки эстрада, низкий жанр, что-то такое для простого народа. Другие возмущаются недостаточной радикальностью записи.
Полюса иногда сходятся: Алексей Арестович и Дмитрий Ольшанский (первый в представлении, пожалуй, не нуждается, второй — видный блогер из числа российских тыловых ястребов) пишут, что на Путина идет в атаку Советский Союз. Оба радуются: Арестович считает, что Путин как раз Советский Союз и строит — и получил удар в спину; Ольшанский уверен, что Путин строит русское национальное государство, Союз ему мешает, и теперь появляется повод окончательно избавиться от советских пут.
Сразу скажу: я особым поклонником Аллы Борисовны никогда не был, но масштаб личности понимаю, и вопрос, которым задается критик Соседов, меня не смущает. Поступок ее считаю очень мужественным, а текст выступления — четким и продуманным. Теперь к делу.
Метафора «восставшего Союза» — не только эффектная, но в чем-то даже и точная. Пугачева — оттуда, и главные ее поклонники — люди за 50, которые Союз вспоминают тепло. Они же — ядро путинского электората, верные сторонники президента, готовые одобрять почти любые действия Кремля. Почти — потому что можно и их довести, как это было с пенсионной реформой или с законом о QR-кодах, который так и не решились принять.
Но еще они — носители почти средневековых представлений о допустимом и в жизни, и в политике. Песни — одно, а личная жизнь певицы, скандалы, молодой муж (причем не первый муж и даже не второй), манера общаться — другое. И главное — в их мире про политику должен рассуждать политик или эксперт, допущенный в телевизор, а уж никак не певица. Поэтому все попытки втянуть Пугачеву в политику не приносили их инициаторам никаких особенных дивидендов даже в более спокойные времена. Собственно, глава СПЧ Валерий Фадеев, обрушившийся во гневе на «арлекинов, фигляров» и почему-то «графоманов», невесть что о себе возомнивших, ровно об этом и говорит. И, кстати, он представитель того же поколения и точно так же готов оправдывать любые распоряжения начальства. А что небесплатно — так это малозначительная деталь.
В общем, если вы ждете немедленного «падения режима» после выступления Пугачевой, то не ждите, чтобы потом не разочаровываться. Масштабные дамы в меховых шапках, заполнявшие залы на ее концертах, не пойдут свергать вождя. Ее выступление — смелый поступок, поступок человека, которому, в отличие от большинства казенных патриотов, на судьбу родины не плевать, и, конечно, вот что еще важно: на самом деле она ведь всегда была гиперлояльной, встроенной в систему и умевшей брать у системы свое. Если уж ее довели, значит, у системы проблемы.
И вот тут переходим к главному. Как-то за всем этим шумом потерялась одна вещь. А что же ее, собственно, довело-то? У «пугачевского бунта» понятный повод: Минюст включил в реестр физлиц-«иноагентов» Максима Галкина. И Пугачева в знак солидарности попросилась в тот же реестр (гражданин, кстати, по закону вполне может так поступить, но записи в соцсети недостаточно — нужно писать заявление по форме). А комментарии представителей власти, кинувшихся обличать зарвавшуюся лицедейку, позволяют увидеть, что на самом деле стоит за статусом «иноагента».
В определенных кругах принято шутить, что эта метка — вроде знака качества. Может, конечно, оно и так, но еще это — не только заслужившая у журналистов неприличную кличку блямба перед любой записью: «Данное сообщение (материал) создано и/или распространено» и так далее. Это необходимость составлять нелепые и оскорбительные отчеты о собственных тратах, это существенное поражение в правах, это перспектива попасть под административку, легко перерастающую в уголовку.
Не буду повторяться: тысячу раз написано, что российский закон об «иноагентах» вовсе не калька с американского FARA, что применяют его по произволу, а скоро, с декабря, властям не нужно будет даже доказывать факт иностранного финансирования — достаточно зафиксировать «иностранное влияние», что бы это ни значило. И значить это может, как мы понимаем, вообще все, что угодно.
Но годами все представители власти, начиная с самого Путина, подчеркивали: закон легкий, гуманный и, уж конечно, совершенно не дискриминационный. Исполняешь нехитрые требования Минюста — и клевещи себе на здоровье, у нас страна свободная, не то, что у них.
И тут на сцену выходит Пугачева, а следом за ней семенят, толкаясь, видные государственники. «Мне жаль, что Пугачева, бывшая самая популярная певица страны, настолько утратила связь с реальностью и солидарна с теми, кто сегодня желает поражения России», — пишет знаменитый депутат-единоросс Петр Толстой. А менее знаменитый депутат-единоросс Сергей Соловьев высказывается более определенно: «Конечно, заявление Пугачевой по сути своей носит явно вызывающий и откровенно циничный характер. Если гражданин России просит признать его иностранным агентом — все равно что просьба признать его предателем». Ну и так далее, примеров тьма, а главное слово сказано.
Некоторые в признании эстрадного юмориста Максима Галкина «иноагентом» увидели доведение самой идеи «иноагентства» до абсурда. Еще и пометка про финансирование от Украины — вот уж, казалось бы, нелепость. Только на то теперь и ресурсов у соседей, чтобы «иноагента» Галкина финансировать, как иначе.
Но нет здесь никакого абсурда. Здесь четкая логика. Теперь так. Любой критик режима — предатель. В принципе, ярлык не важен, любая желтая звезда сойдет, но звание «иноагента» — удобнее прочих. Россияне в опросах всегда фиксировали ассоциацию: «иноагент» — значит, шпион. Власть вбивает в головы гражданам простую мысль: любая критика системы инспирирована (и, возможно, оплачена, хотя это не так уж и важно) из-за рубежа. Или ты восхищаешься вождем, или действуешь по указке врага. По-другому в нашей осажденной крепости не бывает.
Причин для критики власти дальше будет только больше. Это спрогнозировать легко. А с учетом того, насколько власть упростила для себя процедуру записи невиновных в «иноагенты», можно прозреть совсем прекрасные картины. Публикует Минюст в пятницу вечером очередной релиз — и в ту же минуту по улицам «иноагенты», «иноагенты», «иноагенты»... можете представить себе, 35 тысяч одних «иноагентов»! Каково положение, я спрашиваю?
Потом 40, потом 100, потом… Потом, глядишь, и власть сломается, и жизнь потихоньку наладится.
Но если шутки отбросить — что-то такое и называют люди диктатурой. Она, конечно, не вчера начала оформляться и даже не в феврале 2022-го, но история с выступлением Пугачевой дает лишний и очень наглядный повод увидеть этот процесс. Теперь у людей доброй воли принято певицу благодарить. Что ж. И за это тоже спасибо, Алла Борисовна.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
