Молекулярный биолог и научный журналист Ирина Якутенко последние несколько лет рассказывала, что происходит вокруг пандемии коронавируса: в 2021 году у нее вышла книга «Вирус, который сломал планету». С началом войны в Украине Якутенко начала разбирать на своем YouTube-канале работу пропаганды с научной точки зрения. «Холод» поговорил с ней о том, как российским государственным СМИ удается заставить людей поверить в ложь — и как с этим бороться.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Многие воспринимают государственную пропаганду как нечто зловещее, гипнотизирующее. Можно ли ее разобрать и понять, за счет каких приемов она работает?
Давайте начнем с основных. Обычно я рассказываю об этом на примере стран Лимонии и Мандаринии. Предположим, что Мандариния хочет напасть на Лимонию. Как такое решение можно оправдать перед жителями Мандаринии? Первый прием — это расчеловечивание, навешивание на жителей другой страны, в данном случае Лимонии, ярлыков.
Все здоровые люди нетолерантны к убийствам, также здоровые люди сочувствуют тем, кто попадает в беду. Поэтому нужно создать образ, представляющий жителей другой страны как абсолютное зло. Важно представить их не просто нехорошими, а именно тотальным злом. Например, можно сказать, что в Мандаринии живут не люди, а фашисты. Этот прием использовали еще в нацистской Германии: евреев представляли как исчадий ада, и поэтому убивать их вроде как было не зазорно. Мы всех их сошлем и уничтожим для того, чтобы наша прекрасная Германия процветала.
Еще один прием, который помогает расчеловечивать, — сделать из человека или группы козлов отпущения. То есть выбирается реально существующая проблема или придумывается несуществующая, и в этой проблеме обвиняют группу, против которой будет направлена пропаганда.
Главное оружие пропаганды — эмоции, а не разум. Как только мы включаем голову, затрачиваем усилия на то, чтобы подумать, что до нас доносят, мы можем найти ложь и передергивания. Чтобы люди меньше анализировали, пропаганда давит на эмоции. Эмоции гораздо сильнее по степени воздействия, чем те стимулы, которые мы получаем от областей мозга, отвечающих за анализ и построение логических цепочек. Поэтому пропаганда стремится увести вас от логики.
Какие именно приемы пропаганда использует для расчеловечивания?
— Для расчеловечивания какой-то группы можно приписывать ей самые ужасные преступления. Более того, чем они будут ужаснее, тем лучше. Кажется, что это нелогично. Однако цель пропаганды — создать очень сильное ощущение, что противники — плохие. Чем более чудовищны будут преступления, в которых мы обвиняем наших несчастных лимонийцев, тем лучше: тогда у жителей Мандаринии появится ощущение, что на лимонийцев не просто можно нападать и уничтожать их, а нужно это делать.
Пропаганда, особенно если это государственная машина, может вообще выдумывать все доказательства. Кто слышит горстку людей, которая будет доказывать, что это все выдумка, что показанные «новые» кадры — пятилетней давности? Другая горстка людей? Тем более если у этой горстки нет доступа к массовому вещанию, в отличие от госпропаганды.
Когда пропаганда говорит о тех, против кого она направлена, она всегда использует эмоциональные клише и уничижительные выражения. Ничего хорошего говорить нельзя, всегда нужно употреблять оскорбительный язык. Это тоже важно, потому что, как только ты начинаешь говорить более-менее объективно, это сразу сбивает эффект, переключает эмоциональную составляющую на логическую. А это то, чего пропаганда пытается избежать. На самом деле, можно продолжать бесконечно, этих приемов миллион.
По вашим наблюдениям, приемы российской пропаганды поменялись с начала войны? Помимо того, что сетка вещания изменилась и количество выпусков новостей увеличилось?
— Изменение сетки вещания — это очень важный прием. Когда со всех сторон на тебя сыплется одно и то же, срабатывают сразу несколько особенностей работы нашего мозга, которые заставляют людей верить в то, что им говорят. Например, одна из таких особенностей — можно назвать их багами — мы считаем знакомое правдивым или, по крайней мере, убедительным.
Почему в нашем мозгу появились такие баги?
На протяжении тысячелетий эволюции наши предки жили в условиях недостатка информации. В такой ситуации принимать решения, основываясь на анализе, было бессмысленно — слишком мало данных. Плюс долгое время у живых существ зоны, ответственные за анализ и логику, были слабо развиты. Но даже существа, у которых эти зоны уже появились, редко используют их «напрямую». Всерьез думать — трудно, долго, физически некомфортно и к тому же требует много энергии. Поэтому работники интеллектуального труда устают не меньше, чем рабочие, которые занимаются физическим трудом, пусть и иначе.
Итак, мы не любим думать — но решения-то принимать надо постоянно. Поэтому наш мозг изобрел массу эмпирических правил, которые позволяют при этом не включать затратную «машину думанья», а действовать так, как мы уже действовали раньше, по аналогии. «Мы уже несколько раз сталкивались с этим явлением. Оно не привело нас ни к чему плохому. Значит, оно входит в нашу картину мира как безопасное». Получается такой обходной путь, чтобы не думать и действовать автоматически в знакомых ситуациях, не тратя много энергии. Часто это срабатывает — большинство ситуаций в обычное время не требуют сложных размышлений, но иногда такая леность мозга приводит к тому, что человек радикально неверно оценивает ситуацию.
Например, на баге «знакомое — значит правдивое» основана реклама. Мы много раз слышали название какого-то стирального порошка в рекламных роликах, приходим в магазин, видим сто наименований стиральных порошков и неосознанно выбираем тот, название которого нам знакомо. Вы не помните, где вы это слышали, вы не помните, в каком контексте вы это слышали, особенно если у этого контекста не было эмоциональной нагрузки. Но вы помните, что слышали, значит, наверное, это что-то, чему можно доверять.
И с пропагандой это так же работает?
Да. На этот счет существует большое количество исследований. Допустим, вы слышите некое утверждение, и в первый раз оно вам кажется шокирующим, неприемлемым, неправдоподобным и так далее. Но когда вы снова слышите это утверждение, то в какой-то раз — в случае с некоторыми утверждениями, как показывают исследования, даже во второй — у вас появится толерантность к нему. Утверждение перестает казаться шокирующим и начинает казаться приемлемым просто потому, что вы его уже слышали и как бы привыкли.
Этот же баг нашего мозга может изменять мировоззрение еще и потому, что россияне, у которых нет VPN, не могут узнать другую точку зрения. В такой ситуации срабатывает еще одна «упрощающая» особенность работы мозга: когда мы получаем одну и ту же информацию из разных источников, это укрепляет в нас убеждение, что информация достоверна. Именно поэтому отстранение от эфира всех источников с иной точкой зрения — топорный, но крайне мощный прием. Потому что он не только отрезает людей от «неправильной» информации, но еще и автоматом увеличивает количество «правильной», так как образовавшийся вакуум хотя бы частично заполняют новостные и политические передачи. Даже люди, которые говорят «я вне политики, я всем этим не интересуюсь», просто между фильмами в пяти выпусках новостей все равно услышат транслируемую пропагандой трактовку событий.
Но может ли эмоциональность пропаганды достичь такого накала, что оттолкнет даже самого преданного зрителя? Или здесь нет дна?
Исследований на эту тему нет, потому что подобный эмоциональный накал пропаганды возникает, когда происходят какие-то серьезные конфликты. Но в период конфликта мы не можем проводить строгих экспериментов. Приходится довольствоваться теми данными, которые появляются постфактум. Ну и в принципе предмет изучения таков, что мы практически всегда можем изучать только то, что уже произошло, создать и имплементировать какие-то экспериментальные пропагандистские стимулы и исследовать их влияние на большие массы людей в течение многих лет технически нереально.
Классический пример — Руанда и «Свободное радио и телевидение тысячи холмов». В Руанде был долгий конфликт народов тутси и хуту. Хуту составляли примерно 85% населения, тутси были меньшинством. В какой-то момент в стране заработало «Свободное радио и телевидение тысячи холмов». Это было пропагандистское радио, которое транслировало какую-то музыку, шоу и между делом занималось расчеловечиванием тутси — их, например, сравнивали с тараканами и предлагали хуту «рубить высокие деревья» — тутси отличаются высоким ростом. То есть ни о какой умеренности или сохранении хорошей мины речи не шло. И когда конфликт достиг апогея в 1994 году, началась резня, длившаяся несколько месяцев, в которой, по разным данным, было уничтожено от пятисот тысяч до миллиона тутси. Постфактум появились данные, которые показали, что там, где «Свободное радио и телевидение тысячи холмов» ловило лучше, процент людей, которые участвовали в резне, был выше.
Тем, кто борется с пропагандой, очень хочется, чтобы существовали данные о том, что кто-то перестал слушать пропаганду или послушал какую-то другую пропаганду, пропаганду добра, одумался и перешел на светлую сторону. Но таких данных нет, потому что их очень сложно получить. Есть какие-то единичные случаи, когда мы видим, что люди с той стороны баррикад вдруг решаются на какие-то отчаянные поступки. Но мы не знаем, что именно сподвигло их на это, и не можем вычленить какие-то переубеждающие факторы, которые можно было бы распространить на всех.
То есть нет возможности переубедить тех, кто долго подвергается влиянию государственных СМИ?
К сожалению, скорее всего, в большинстве случаев этого не произойдет. Люди много лет живут в реальности, созданной пропагандой, и вряд ли даже ее усиление заставит их поверить в ее бредовость. Наш мозг очень любит закономерности, потому что закономерности означают безопасность — еще одна из упрощающих уловок нашего мозга. Всю историю человечества люди получали огромное количество информации из окружающей их среды. Мы ловили какие-то случайные сигналы и составляли из них картину окружающего мира, объясняющую, как он работает. Это могла быть совершенно ложная картина. Например, если гремит гром — это бог гневается, и его надо задобрить, поэтому мы зарежем овцу. Бред? Разумеется, но людям так было намного спокойнее, создавалась иллюзия контроля — все равно понять настоящие причины грома на том этапе развития они не могли. Эта особенность работы нашего мозга веками помогала нам выживать. Для того чтобы человек мог ощущать себя в относительной безопасности и заниматься чем-то созидательным, а не только бояться, он должен был иметь представление о том, что и почему происходит вокруг — неважно, насколько эти представления соответствовали реальности. И после того, как эта картина сформировалась, ее очень сложно изменить.
Пример из истории: многие жители Германии, которым показывали концлагеря сразу после войны, отказывались верить, что там убивали людей. Казалось бы: ты увидел Дахау или Бухенвальд, горы трупов, вырванные зубы, газовые камеры, ты должен понять, что все, что тебе говорило правительство Рейха, — неправда. Но не на всех это так срабатывает.
С начала войны регулярно появляются новости о том, что сотрудники гостелеканалов увольняются. Это не может быть примером «перекорма» пропагандой? Если даже сотрудники, которые сами варятся в ней и сами ее распространяют, не в состоянии больше ее терпеть.
Для перечисления работников ТВ, выступивших против пропаганды, хватит пальцев одной руки. При этом на телевидении работают десятки тысяч человек. И это проявление еще одного бага нашего мозга: он плохо умеет отличать единичные случаи от статистики. Этот баг активно использует пропаганда: нам показывают один яркий пример и тут же делают ложный вывод «значит, они все такие и всегда так». Нет, не значит. Нужно всегда себя останавливать, чтобы не выдавать желаемое за действительное, потому что наш мозг любит экстраполировать единичные примеры на общую картину.
Я думаю, что люди, которые находятся на верхушке пропагандистской вертикали, прекрасно понимают: то, что они рассказывают, не соответствует действительности. Хотя у них не может не происходить искажения картины мира, пусть и немного по-другому, потому что они не реципиенты, а производители.
Это все хорошо описано в литературе, ведь, например, советская пропаганда тоже была очень сильна. Скажем, в произведении Стругацких «Обитаемый остров». Если вы помните, там были вышки, транслирующие сигнал, который обычные жители не чувствовали, а у «выродков», как их называла пропаганда, начиналась жуткая головная боль. А потом выяснилось, что «выродками» была оппозиция — и весь правящий класс, который, когда включались вышки, скрывался у себя в комнатах, потому что у них была точно такая же головная боль. Аналогию Стругацкие, разумеется, выстроили по мотивам советской пропаганды, имея в виду, что люди, которые создают пропаганду, прекрасно понимают, что они делают.
Есть куча фактов, которые доказывают, что пропаганда врет. И все они тоже в открытом доступе. Почему те, кто поддерживает войну, зачастую даже не пытаются их анализировать?
Есть еще одна особенность нашего мозга: мы не любим менять статус-кво. Мы оцениваем ответственность за действие как более тяжелую, чем ответственность за бездействие. Это следствие тех же эволюционных механизмов. Если ты живешь, у тебя все нормально, тебе не грозит смерть прямо сейчас, то стоит как можно дольше поддерживать этот образ жизни, потому что ты видишь, что он приносил тебе благополучие на протяжении многих лет. Поэтому должна существовать «хорошая» пропаганда, которая будет учитывать эту особенность.
Многие люди, которые говорят со своими родственниками, поверившими госпропаганде, пытаются ей противопоставлять факты. Но так просто это не работает. Как я уже говорила, пропаганда — это про эмоции, а факты и их сверка — это про логику. И это совершенно разные отделы мозга. Когда вы разговариваете с родственниками на повышенных тонах, логика тут же отключается. Бороться с эмоциями можно только другими эмоциями. Попытка предъявлять факты, противоречащие теории собеседников, приведет только к нарастанию раздражения. Вы как будто пытаетесь разрушить дом, в котором человек живет много лет и чувствует себя относительно комфортно. То есть ведете себя как враг. И пытаясь переубеждать людей таким образом, вы только закрепляете убеждение оппонентов в том, что они правы, плюс начинаете ассоциироваться с негативом.
Попытки переубедить кого-то с помощью логики часто неуспешны еще и потому, что люди спокойно живут с противоречащими друг другу убеждениями. Это было особенно заметно во время пандемии коронавируса. Антивакцинаторы не хотят прививаться вакцинами, которые прошли всевозможные проверки, их получили сотни миллионов людей, и эти же антивакцинаторы нередко скупают препараты-фуфломицины, которые не прошли вообще никаких нормальных проверок. Большинство людей живет с кучей таких логических нестыковок, это норма. Многие пытаются спорить в интернете, с родственниками, знакомыми. Может быть, не надо этого делать, потому что такие споры требуют больших энергозатрат, а вероятность успеха практически равна нулю. Чтобы изменить картину мира человека, вытолкнуть его из нее, нужно какое-то сильное эмоциональное воздействие, личные впечатления. Их невозможно получить, если мы сидим на своем теплом диване и слушаем новости, а не находимся там, где можно увидеть все своими глазами.
Поэтому первый вопрос к тем, кто хочет переубеждать своих родственников: а надо ли вам вообще это делать?
А если ответ «да»?
Если вы все же хотите попытаться, то заходить нужно с другой стороны. Почему ролик Арнольда Шварценеггера может иметь воздействие? Потому что эти слова говорит Шварценеггер. Одна из проблем, когда вы начинаете переубеждать своих родственников, в том, что вы для них не авторитет. Это бывает очень обидно признавать, особенно если это касается близкого родственника, но факт остается фактом.
Для людей старшего поколения авторитетами становятся какие-нибудь селебрити, которых они часто видят по телевизору. Наша склонность верить авторитетам — это еще один эволюционный механизм обучения. Мы не можем эмпирически проверить и самостоятельно повторить все опыты, которое провело человечество за столетия существования науки. Люди всегда обучались, доверяя авторитетам: старшие рассказывали, как все устроено, а потомки просто верили этому и действовали соответствующе. Поэтому есть такой обходной путь: если вы хотите переубедить человека, заручитесь поддержкой того, кому он доверяет.
А если никто из людей, авторитетных для родственников, не выступает против войны?
Тогда можно тоже действовать через эмоции, не пытаясь пошатнуть привычные убеждения человека. Нужно показать, что, какая бы правильная картина мира у собеседника ни была, нужно идти на компромиссы и разрешить конфликт, потому что с обеих сторон уже слишком много жертв. Некоторые люди оправдывают убийства мирных жителей, и это чудовищно, особенно если это ваш близкий человек. В этом случае вы понимаете, что вряд ли сможете общаться долго, потому что такое оправдание — бесчеловечно. Вот с этим можно попытаться бороться, тоже за счет эмоций.
Но сначала нужно перестать ругаться и конфликтовать. Психологические исследования подтверждают: как только возникает конфликт, человек перестает воспринимать аргументы. Доводы неприятного человека сразу воспринимаются как негативные, и вы их даже не пытаетесь оценивать логически, вы сразу их отрицаете. Нужно найти эмоциональную точку, на которой вы можете сойтись. Поговорите о детях, которые сейчас погибают. Или о проблемах, которые появились из-за введения санкций: например, сложно найти какие-то лекарства. Вам, конечно, будут говорить, что в этом виноваты плохие американцы. С этим можно согласиться и кивать головой: американцы, конечно, плохие, но лекарства-то не будет, пока идет военный конфликт, поэтому надо, чтобы он закончился.
После того как вы перестали ругаться и нашли общую точку, можно пытаться аккуратно рассказать факты, которые были бы достаточно эмоционально сильны, чтобы напрашивался вывод, что все это нужно прекратить. Я не уверена, что эта тактика может оказаться успешной. Но есть исследования, которые показывают, какие тактики неуспешны. И исходя из этого можно предположить, что может работать.
Вы в своих роликах тоже приводили видео Шварценеггера как пример «хорошей» пропаганды. Какие еще механизмы там задействованы?
Оно построено по канонам сторителлинга. И Шварценеггер начинает его именно с общей эмоциональной точки. Говорит о том, как он был мальчиком, как он любил советского тяжелоатлета Юрия Власова и как однажды с ним встретился. И даже конфликтовал с отцом из-за фотографии Власова, которую повесил у себя в комнате. Он признается в том, что любит русский народ, что это прекрасная нация, что он перед ней преклоняется.
Он актер, и хорошо видно, какую эмоцию в какой момент он выражает. А у нас есть зеркальные нейроны, которые помогают нам ощутить эмоциональное состояние другой стороны: они считывают, какую эмоцию испытывает другой человек, и как бы воспроизводят ее в нашей голове. Поэтому мы и способны на эмпатию. Арнольд Шварценеггер прекрасно воздействует на все зеркальные нейроны слушателей именно потому, что он очень хорошо передает эмоции. Он говорит «убийства детей», «оторванные конечности» отдельными фразами, чтобы вы это услышали и прочувствовали.
Государственная пропаганда бьет по эмоциям, но независимые СМИ обычно пытаются соблюдать процедуры и воздержаться от прямого воздействия на эмоции. Значит ли это, что они проиграют противостояние с госканалами?
Противостояние исходно проигрышное из-за разницы в аудитории. И это тоже надо понимать. Первое, что происходит в странах, когда диктатура выходит на серьезный уровень, — это уничтожение всех независимых СМИ. Сейчас люди могут уехать, и физически уничтожить СМИ сложно, но усложнить им жизнь можно, и мы видим, как это происходит.
Я нахожусь за границей, и у меня ничего не заблокировано, я могу читать любые источники информации. Какой процент людей в России заморачивается с VPN, знает, какие каналы надо смотреть, какие аналоги создали журналисты независимых СМИ? Это минимальный процент, и эти люди, скорее всего, и так уже против войны.
Еще одна особенность человеческого мозга — информация, которую мы получаем, подкрепляет нашу точку зрения. Все соцсети это подпитывают, подкидывая нам посты, похожие на те, которые мы лайкали и с которыми мы взаимодействовали. Это только укрепляет информационные пузыри. То есть люди из разных инфопузырей со временем все дальше отдаляются друг от друга, общество поляризуется.
К вопросу о том, что пропаганда давит на эмоции, а борцы с ней пытаются быть объективными: да, это снижает убедительность другой стороны, особенно на нелояльную аудиторию. Но вот Шварценеггер подает объективные факты в такой форме, которая воздействует на эмоции. Не так просто научиться это делать, и не каждый жанр это позволяет. Это сложнее, чем просто рассказать о фактах: надо думать о форме, о том, как рассказать, каким видеорядом сопроводить, как выстроить эту информацию по законам сторителлинга.
Конечно, гораздо проще придумать с нуля какую-то эмоциональную историю или запредельно раздуть существующую и снять про это красочный сюжет. Рассказывать эмоционально и не искажать при этом факты — сложнее. К сожалению, у независимых СМИ сильный противник.
Фото на обложке: Сергей Бобылев, ТАСС/Scanpix
