«Сотрудничать с властью, чтобы насолить Навальному, глупо»

Интервью Романа Юнемана, который проиграл выборы в Мосгордуму из-за 84 голосов
«Сотрудничать с властью, чтобы насолить Навальному, глупо»
Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента.
Оформите регулярное пожертвование Холоду! Поддержать

24-летний самовыдвиженец Роман Юнеман был одним из немногих оппозиционных кандидатов, кому удалось зарегистрироваться на выборах в Мосгордуму. Вчера он проиграл выборы в избирательном округе №30 (Чертаново Центральное, Чертаново Южное), уступив всего 84 голоса поддержанному мэрией кандидату — Маргарите Русецкой. Сторонники Юнемана связывают его проигрыш с тем, что «умное голосование», придуманное оппозиционером Алексеем Навальным, поддержало не его, а экономиста Владислава Жуковского (КПРФ). Таисия Бекбулатова поговорила с Юнеманом, чтобы выяснить, что он сам думает о случившемся и что планирует делать дальше.

Интервью Романа Юнемана, который проиграл выборы в Мосгордуму из-за 84 голосов

Роман Юнеман (в центре). Фото: соцсети

24-летний самовыдвиженец Роман Юнеман был одним из немногих оппозиционных кандидатов, кому удалось зарегистрироваться на выборах в Мосгордуму. Вчера он проиграл выборы в избирательном округе №30 (Чертаново Центральное, Чертаново Южное), уступив всего 84 голоса поддержанному мэрией кандидату — Маргарите Русецкой. Сторонники Юнемана связывают его проигрыш с тем, что «умное голосование», придуманное оппозиционером Алексеем Навальным, поддержало не его, а экономиста Владислава Жуковского (КПРФ). Таисия Бекбулатова поговорила с Юнеманом, чтобы выяснить, что он сам думает о случившемся и что планирует делать дальше.

Что вы испытываете сейчас, зная, что уступили всего ничего — 84 голоса?

— Собственно говоря, среди жителей Чертаново мы победили. Если не брать военные части. И даже черт с ними, военными частями, если вы посмотрите на электронное голосование, которое было у нас в округе, — там, если у нас в целом распределение примерно 30%-28%-25% по кандидатам, то на электронном голосовании — 50%-22%-22%. Просто украли победу. Будем биться за нее.

То есть вы планируете оспаривать результаты выборов?

— Конечно. По электронному голосованию и по некоторым отдельным УИКам, где были нарушения. Это участки, куда приписаны военные части.

Что вы думаете о Маргарите Русецкой?

— Она обычный бюджетник от «Единой России», для которой это подневольная работа. Ее выберут, она там будет пять лет сидеть, ничего не делать. Чай с ветеранами пить раз в месяц. Для меня она вообще не политический субъект, креатура мэрии.

Как вы думаете, почему вы в итоге набрали больше голосов, чем коммунист Владислав Жуковский, поддержанный «умным голосованием» Алексея Навального?

— Потому что он не работал в округе. Мы же проводили социологию, она говорила, что мы лидируем. Полторы тысячи человек опросили, — и среди тех, кто пойдет голосовать, мы с небольшим отрывом лидировали, 2% разницы с Русецкой. Несмотря на это, по «умному голосованию» решение было принято, исходя из каких-то мифических обстоятельств. Вот, собственно, видим результаты.

Многие ваши сторонники сейчас пишут, что решение Навального по «умному голосованию» украло у вас победу. Что вы сами об этом думаете?

— Ну, скажем так, если бы Навальный решил поддержать меня, то, конечно, я бы выиграл. Никакое электронное голосование не смогло бы перебить. Но, повторюсь, они решили не следовать принципам, которые изначально выложили, и просто по каким-то причинам поддержали человека, которого они знают. Ну вот и результат. Все равно, даже с умным голосованием, Жуковский набрал меньше, причем существенно [на 1215 голосов], не на грани. А если бы Навальный и Волков следовали своим принципам, то сейчас имели бы еще одного независимого депутата в Мосгордуме.

На ваш взгляд, в чем была причина этого решения?

— Я думаю, что какие-то подковерные договоренности. Плюс, конкретно Жуковского Навальный пиарил еще с июня или с мая. И видимо, была поставлена цель: в любом случае «умное голосование» должно отойти Жуковскому, несмотря ни на какие факты и цифры. И все остальное потом мы видели — оправдывание этого решения какими-то «моделями», в кавычках.

Что вы имеете в виду под «подковерными договоренностями»?

Я не знаю, не хочу обвинять в том, чего я не знаю. Может, просто их друг. Может, были с КПРФ договоренности, может, еще что-то. То есть я не знаю причину, но я вижу следствие. Я вижу, что есть абсолютно необъяснимая поддержка, не основанная на каких-то конкретных факторах и принципах, о которых говорилось ранее.

Но при этом ФБК (объявлен экстремистской организацией и ликвидирован) помогал собирать вам подписи.

Они всем помогали собирать подписи. Всем независимым кандидатам, да.

Возможно, причина в том, что про Жуковского было известно заранее, а вы в какой-то момент словно возникли ниоткуда?

— Как я уже сказал, они с июня или с мая собирались поддержать Жуковского, это было видно по всем соцсетям Навального. Но мы не возникли ниоткуда — то есть я работал [в районе] с января, до того, как там вообще появился Жуковский. Я с [Леонидом] Волковым с мая общался, — я уже принял решение о выдвижении [на тот момент], когда узнал, что там собирается Жуковский выдвигаться. Мы с ним пытались договориться, я пытался сказать — «Владислав, зачем тебе идти именно в этом округе?». Но он выбрал именно этот округ, зная о том, что я буду вести кампанию, буду избираться. Они, возможно, просто не ожидали, что она будет довольно сильная, и что это будет заявка на победу. Но, опять же, они всю дорогу говорили о том, что будет социология, что они будут ориентироваться на какие-то объективные данные. Они там ничего не делали. Поэтому есть то, что видим.

Вы имеете в виду, что у ФБК не было социологических данных по этому округу?

— Нет, [не было]. Хотя если посмотреть интервью Волкова Светову и все, что он говорил до этого, там есть четко: будем делать социологию и смотреть на рейтинг кандидатов. В итоге решение по Жуковскому было принято, исходя из какой-то модели, когда просто нужно голосовать за КПРФ. Там буквально так и сказано.

Жуковский не захотел договариваться с вами?

— Жуковский — не субъект, он объект всего этого процесса. У меня вообще к нему никаких претензий нет. То есть его партия выдвинула, у него есть какие-то свои интересы, свои договоренности. Я ему не предлагал сняться, я предлагал, чтобы он поговорил с Навальным и Волковым и предложил «умному голосованию» поддержать меня как человека, имеющего большие шансы. То есть если меня не слушают, может, его послушают. Но он от этого отказался. Он сказал, что не верит моей социологии, что у него есть какая-то своя закрытая социология, и что по ней он лидирует. Она оказалась фейком: он выложил ВЦИОМовскую социологию, потом кто-то задал вопрос ВЦИОМу, ВЦИОМ ответил, что он такую социологию не проводил. Плюс там в самом файле цифры не складывались, то есть было видно, что его подрисовали. Так что вот человек тоже поспособствовал нынешнему результату.

Связывались ли с вами уже после получения результатов Навальный или другие представители ФБК?

— Нет, мы с ним не говорили.

Хотите ли сами связаться?

— Ну, а что они сейчас будут говорить? Ну, модель дала сбой, извините. То есть нет, «извините» не будет, просто «модель дала сбой». Ну, бывает, в остальных округах сработало же?.. Я тут не вижу никакого диалога. Рассказать я еще раз об этом расскажу, — ну, а что они сейчас [могут сделать]?

Если отбросить результаты по вашему округу, считаете ли вы модель «умного голосования» успешной?

— Модель успешная, но, когда она превращается в личный административный ресурс, — это, конечно, такое. По большинству округов все было понятно, а тут вопрос — почему решение было принято, исходя из домыслов и какого-то непотизма, а не из тех критериев, [которые заявлялись]. Опять же, никто же не говорит о том, что Навальный не может поддержать тех людей, которые ему близки. Может. Должен. Но одно дело, когда ты подаешь систему как универсальную, основанную на принципах. А другое дело, когда ты говоришь — вот это мой список, как делали все остальные. Они же не претендовали на универсальность и объективность, они говорили просто, — вот мой список, список Гудкова, список еще кого-то.

Нередка ситуация, когда человек, который по той или иной причине вступает в конфликт с Навальным, в итоге заканчивает сотрудничеством с властью. Видите ли вы для себя возможность сближения с властью?

Нет, конечно. Какая разница, Навальный — не Навальный? То есть он не является для меня какой-то сакральной фигурой, которой я буду посвящать свою борьбу. Я вообще с ним не борюсь. Я говорю, «умное голосование» — идея хорошая! Реализация плохая. Причем конкретно в 30-м округе мы видим все проблемы этой реализации. Мы видим, что люди нарушают свои принципы. Если вы заметите, я не стал после этого [выступать против Навального], мне не приходит в голову эта риторика. Я просто говорю — вот, смотрите, люди сделали ошибку. Вот и все.

Но ни о каком сотрудничестве с властью на почве, чтобы как-то насолить Навальному, — [я не думаю], это глупо просто. Нет, конечно.

Во время вашей кампании у провластных блогеров появлялись посты в вашу поддержку. Чем вы это объясняете?

— Все было смешнее — они появились, как раз когда мы начали говорить про «умное голосование». Со мной не связывались, но я и не собирался специально поднимать в такого рода каналах какой-то хайп против Навального — мне это не нужно, зачем? Мы все в одной лодке, тем не менее. Когда весь конфликт по поводу «умного голосования» достиг своего апогея, то [появились такие посты]. Они, кстати, [потом] прекратили писать об этом и меня поддерживать. И последнюю неделю они этого не делали, насколько я знаю. Просто потому что, видимо, реально [поняли, что] были шансы на победу, все решалось десятыми долями процента, и им, видимо, сказали, — нет, этого товарища пиарить не надо. Наверное, так.

То есть они поддержали вас из-за конфликта с Навальным?

— Когда я написал, что «умное голосование» ошиблось в 30-м округе, они подумали — «О-о, щас, короче, Юнемана против Навального используем!». А я неиспользуемый, я не люблю играть в чужие игры.

Какие выводы вы сделали из своего первого политического опыта?

— Это интересный опыт. Я пока не готов его осмыслить. Прошло пять часов. Я часа четыре поспал. Это было хорошее приключение. Нет, не так, — это хороший старт, обидно, что не хватило так мало. Но ничего, я в политике надолго, никуда не денусь.

То есть вы планируете продолжать заниматься политикой?

— Да, конечно. Как — я не могу сказать, потому что планы-то будут позже. Надо будет подумать. В октябре, наверное, что-нибудь придумаем.

Как вы считаете, как должно развиваться протестное движение в Москве?

— Не знаю, не могу сказать. В целом митинги показывают свою эффективность.

Роман Юнеман на протестных акциях в 2012 и 2019 годах. Фото: соцсети
По вашим словам, вы переехали в Москву в 18 лет, когда поступили в ВШЭ. Но при этом вы писали, что участвовали в протестах 2012 года, когда вам было 16 лет.

— Да, я приезжал поступать тогда. Я писал олимпиаду для поступления в университет — «Ломоносов», по международным отношениям — в 10-м классе и в 11-м. Собственно говоря, в 2012-м году и приезжал.

И пошли сразу на митинг?

— Да, я специально даже подгадал — на день раньше билеты взял.

Выиграли?

— В 10-м классе я не выиграл, диплом второй степени получил. А в 11-м выиграл, собственно, по ней и поступил в университет.

Вы себя считаете умеренным националистом?

— Национал-демократом, скажем так. Мне просто слово «националист» не нравится, оно имеет очень негативную коннотацию в русском языке, и его используют все кто ни попадя.

Какова ваша позиция по поводу Крыма и Донбасса?

— С Крымом немножко проще. Для меня люди важнее государства. Это в целом мой принцип. Потому что государства уходят и приходят, а люди остаются. В Крыму, если брать референдум 2014 года по двум его показателям — легальность и легитимность, то к легальности могут быть вопросы, — хотя я не специалист, понятно, что [спорны] условия проведения, законы, соответствие-несоответствие Конституции… Но легальность — это точка зрения со стороны государства. С точки зрения легитимности, — то есть отражает этот референдум волю крымчан или не отражает, — я уверен, что он был абсолютно легитимным. Может быть, были бы проценты другие, грубо говоря, если по-другому провести. Но тот референдум отразил в то время — и сейчас, я думаю, плюс-минус получится результат больше половины, — волю крымчан быть в составе России. Поэтому я считаю этот вопрос закрытым для себя.

По Донбассу вопрос намного сложнее — если коротко, я не одобряю то, что там сейчас происходит. Что для меня важно: проливается кровь русских людей. Ну не только русских, — в целом проливается кровь людей. Зачем? Там получается дурацкая ситуация: люди ожидали присоединения к России, и под это дело там были волнения, под это дело там были захваты администраций, а в итоге Россия как государство поступила с ними, как говорят, — поманила и бросила. И при этом способствовала развязыванию кровавого конфликта. При этом я ни в коем случае не обеляю ВСУ (Вооруженные силы Украины) — они, с моей точки зрения, большие виновники того, что происходит на Донбассе. Но нынешнюю политику России с Донбассом я не одобряю. Я не знаю, что с этим делать сейчас, как этот клубок проблем решить. Очень жалко людей. Люди гибнут фактически ни за что.

Вам 24 года, и вы создали некоммерческую организацию «Жилищная инициатива». Почему вам вообще интересно ЖКХ?

— На самом деле это очень быстро перестало быть про ЖКХ. Я что думал — я сначала хотел быть районным активистом и просто решить районные проблемы, не идя в МГД, не занимаясь политикой. Для этого мы сделали юрлицо, потому что вроде как проще это все будет. Но не очень пошло. Все эти проблемы не решаются на самом деле без политики, без вмешательства со стороны депутатов и так далее. И мы довольно быстро, буквально за несколько месяцев, поняли вместе с командой, что проблема лавочек во дворах — она зачастую политическая в России.

То есть в теорию малых дел вы не верите?

— У меня сложное к ней отношение. Проблема в том, что малые дела зачастую не могут быть реализованы.

Собираетесь ли вы возвращаться на работу в консалтинг?

— Не знаю, мне сейчас нужно отдохнуть месяц, там я что-нибудь осмысленное выдам.

«Холоду» нужна ваша помощь, чтобы работать дальше

Мы продолжаем работать, сопротивляясь запретам и репрессиям, чтобы сохранить независимую журналистику для России будущего. Как мы это делаем? Благодаря поддержке тысяч неравнодушных людей.

О чем мы мечтаем?
О простом и одновременно сложном — возможности работать дальше. Жизнь много раз поменяется до неузнаваемости, но мы, редакция «Холода», хотим оставаться рядом с вами, нашими читателями.

Поддержите «Холод» сегодня, чтобы мы продолжили делать то, что у нас получается лучше всего — быть независимым медиа. Спасибо!