«Ощущение такое, будто нас не существовало»

Оставшиеся без работы россияне рассказывают, как их увольняли и что они будут делать

Из-за войны в Украине Россия уверенно движется к самому тяжелому экономическому кризису в современной истории страны. Сотни зарубежных компаний — в диапазоне от McDonald's до PricewaterhouseCoopers — уже объявили о том, что прекращают работать в России и закрывают свои офисы; количество местных бизнесов, которые вынуждены будут закрыться или сократить часть сотрудников из-за оттока клиентов и других факторов, пока не поддается подсчету. Достоверных оценок роста безработицы тоже не существует, но уже понятно, что она значительно увеличится. «Холод» публикует истории пяти человек, которые уже лишились работы.

«Все понимали, что уровень жизни станет еще ниже, и просто надеялись, что их не заденет»

Анна, 20 лет, Крым, работала продавцом-консультантом в магазине профессиональной косметики для маникюра

1 марта меня уволили — просто сказали, что завтра могу не выходить. Начальство сказало, что у компании наступили тяжелые времена. Почти вся косметика и инструменты, которые мы продавали, импортные, так что со многими поставщиками сотрудничество было приостановлено. Из-за того, что доллар вырос, цены на закупку оставшихся товаров резко взлетели на 20–30%, а прибыль упала, потому что людям в такой ситуации не до ногтей.

У меня было острое чувство несправедливости, я проплакала пару часов. На работу я устроилась недавно, и этому предшествовали долгие тяжелые поиски. Я из маленького туристического города в Крыму, тут мало работы в зимний период — нужны либо водители такси, либо строители, либо бухгалтеры. К тому же я в очень тяжелой финансовой ситуации: оформляю наследство после недавней смерти родителей, от них осталось много долгов по коммуналке. Ситуация только было начала устаканиваться — а теперь я опять в поиске работы, почти без денег и выживаю только за счет помощи близких. В общем, я в отчаянии.

Осенью, после смерти отца, мне диагностировали тревожно-депрессивное расстройство. Я пью антидепрессанты и нейролептики. Эти препараты в моем городе сейчас найти сложно, приходится обходить 6-7 аптек. На деньги тети и своего молодого человека я запаслась лекарствами на месяц вперед — за это время надеюсь найти работу. Дальше не знаю, как буду справляться, возможно, придется ездить в столицу региона и искать препараты там.

План поиска работы в маленьком городе максимально простой: ты просто обзваниваешь все вакансии, под которые более-менее подходишь. После увольнения я так и поступила и на днях начинаю стажировку в сети кофеен — попробую себя в роли бариста. Зарплата невысокая, но и работа несложная, и это все же лучше, чем ничего, особенно сейчас. Стараюсь идти маленькими шажками.

Я живу в Крыму, многие здесь сами украинцы или имеют родственников в Украине. Мы знали, что в случае начала военных действий риск, что Крым заденет, очень велик, что жить станет намного хуже. Мы 8 лет живем под санкциями, и крымчане за это время резко обнищали. На работе мы много обсуждали, как вырастут цены, как станет нечего есть и как кончатся импортные таблетки — у одной коллеги тяжело болеет мама, и ей нужны препараты, чтобы дышать. Все понимали, что уровень жизни станет еще ниже, и просто надеялись, что их не заденет. Но заденет всех.

«Нас дискриминировали по месту рождения, по нации»

Ирина, 32 года, Москва, работала консультантом в международной консалтинговой компании

Вечером 3 марта российское руководство нашей компании экстренно позвало нас на звонок и объявило, что штаб-квартира приняла решение прекратить бизнес в РФ. Сразу после этого уже по подразделениям во всех странах было разослано письмо от нашего американского CEO — о том, что компания требует немедленного прекращения нападения на Украину и поэтому закрывает бизнес в нашей стране. Про нас там была одна сухая строчка: спасибо за работу, окажем поддержку. 

Пока нас еще не уволили и не огласили финальные условия расторжения контракта, мы работаем до конца марта. Пообещали выплатить 6 окладов — как я поняла, это инициатива локального руководства, а не глобального. Выплатят даже тем, кто на испытательном сроке. По сравнению с рядом других компаний, ситуация вполне себе.

В первые дни войны я чувствовала вину и стыд, ощущала, что это наша коллективная ответственность. Но по мере нарастания санкций, направленных не на правительство, а просто на людей, росло негодование: меня наказывают за действия и решения конкретного человека, на которые я никак не могла повлиять. В нашей компании была отличная культура с реальным фокусом на равенство возможностей. И это все вмиг улетучилось: нас дискриминировали по месту рождения, по нации.

У нас классная локальная команда, открытые образованные ребята. Я лично ни дня в своей жизни не поддерживала политический курс нашей страны. Коллеги, которых я знаю, — тоже явно не оплот режима. Ощущение, что нас пинают с двух сторон: и государство, и внешние санкции бьют сейчас в первую очередь по прослойке людей, которые были за свободу и мир. Это больно.

Сейчас все коллеги сконцентрированы на обновлении резюме, обсуждении возможностей устроиться на другие рынки — азиатские или ближневосточные. У меня плана на будущее пока нет. Еще неизвестно, когда выплатят компенсацию за увольнение. Рубль летит в пропасть, поменять эти деньги на доллары и снять уже нельзя. Я думала уехать из страны, уже даже купила билет, сделала справку на собаку. Сумма компенсации могла бы обеспечить меня на какое-то время. Но в свете всех последних ограничений и новых правил от ЦБ это уже не тянет на подушку безопасности. Теперь не знаю, как быть, взяла паузу. Хорошо, что есть чем платить за квартиру и на что жить.

Я думаю, что сейчас мало кто защищен от потери заработка. На фоне общего ужаса история с потерей работы переносится относительно спокойно. Надеюсь на себя саму. На то, что мы все переживем эту катастрофу и после нее будет жизнь. Может быть, сложная, но будет.

«Все материалы, которые я за эти 11 лет написал, оказались стерты»

Артем Буторин, 31 год, Санкт-Петербург, работал старшим редактором на сайте Eurosport

У нас все произошло крайне внезапно. Еще утром 9 марта я выполнял свою работу на «Евроспорте», потом отлучился на некоторое время в спортзал, и уже в раздевалке узнал из общего редакционного чата о том, что решение уже принято. Мало того: сайт уже заблокирован, а с главной страницы идет переадресация на английскую версию. То есть ощущение такое, будто нас не существовало, все материалы, которые я за эти 11 лет написал, оказались стерты. И все это случилось, пока я шел из раздевалки до спортзала.

Никаких инсайдов, сигналов, информации о том, что сейчас решается наша судьба, мы не получали. Я допускал вероятность того, что мы окажемся в числе распущенных редакций, все-таки мы европейская компания. Но события 9 марта меня все равно поразили своей внезапностью. 

Я ощущаю чувство огромной недосказанности и опустошения. Я посвятил «Евроспорту» 11 лет, и мне, конечно, хотелось бы иметь возможность попрощаться с читателями, хотя бы посредством публикации короткой новости на сайте. И еще очень хотелось, чтобы сайт остался — пусть он не обновлялся бы, но хотя бы чтобы старые материалы висели. Очень горько оттого, что все, что ты строил вместе с коллегами, у тебя отобрали и не дают даже в последний раз взглянуть на страницу со своим профилем и текстами. 

Я единственный раз в жизни искал работу, и было это ровно одиннадцать лет назад, другого подобного опыта у меня в жизни никогда не было. Переживания есть на этот счет, но я думаю, что моя квалификация еще кому-то пригодится. Хотелось бы продолжать работать в спортивной журналистике — или хотя бы в чем-то, прямо связанном со спортом. 

«Ощущение такое, будто нас не существовало»
Фото: EPA / Scanpix

«У меня натурально случилась истерика от осознания того, что вся моя жизнь перевернулась»

Ася (имя изменено по ее просьбе), 26 лет, Новосибирск, работала разработчицей в IT-компании

Моя компания работала с иностранными заказчиками: из США, из Европы, из Японии. Мы разрабатывали для них b2b-продукты, из последних — аналог Skype и платформа для монетизации контента наподобие Patreon. В первых числах марта руководство нас успокаивало и обнадеживало: мол, клиенты от нас не отказываются, продолжаем работу в штатном режиме. А под конец той же недели нам пришло тревожное сообщение от нашего начальника в общий чат. 

Со слов начальника эскалация ситуации в Украине привела к тому, что у компании резко снизились продажи. В связи с недоверием к России многие иностранные заказчики разорвали с нами отношения, а оставшиеся клиенты элементарно не могли перевести нам деньги. Как следствие, доходы компании перестали покрывать расходы, и нам было объявлено о «непростом решении» сократить треть сотрудников.

В компании нас, не считая высшего руководства, было 62 человека. Соответственно, 19 были уволены. В течение дня разным людям приходили на почту письма счастья, и то, что имена уволенных сотрудников не были объявлены сразу, очень действовало на нервы. Мы четыре часа просто сидели и ждали, кому какое письмо придет в личку. 

Мне пришло письмо о том, что я попала под сокращение. Как я поняла, увольняли тех, кого недавно приняли на работу (я на момент увольнения отработала в компании всего пять месяцев), и тех, кому обязаны были в ближайшее время повысить зарплату. Также компания избавилась от дорогостоящих специалистов, не приносящих прямого дохода: кадровиков, отвечавших за человеческий ресурс, и тех, кто занимался продажами. 

По сути, нас уволили одним днем и пообещали выплатить компенсацию за две недели, нарушая тем самым трудовой кодекс. Я очень быстро организовала тогда чат уволенных. Два дня мы провели в подвешенном состоянии — нам ничего не сообщали, директор не отвечал на личные сообщения. В конце концов он вышел на связь и попытался договориться с каждым отдельно. Как я понимаю, нам всем в итоге оплатили компенсацию за месяц, и я думаю, что нам был специально объявлен худший из вариантов, дабы мы расстроились, приехали получать эти деньги в офис, а там нас ждала бы сумма больше в виде такого поощрения. Демонстрации того, какие они щедрые и как сильно нас ценят.

Вообще предугадать такой исход было несложно. Сразу было понятно, что санкции эти разгромные и что по нам они ударят как по компании, у которой клиентура полностью иностранная. Но я в тот момент была в полном шоке от так называемой военной спецоперации: я плохо спала, вообще не ела, успела даже пару килограммов потерять. Так что переживания о возможной потере работы меня миновали, и новость об увольнении повисла на мне сверхтяжелым грузом поверх уже существующего расшатанного душевного состояния.

У меня натурально случилась истерика от осознания того, что вся моя жизнь перевернулась. Я прекрасно понимала, что другую работу в сложившихся условиях мне будет найти архисложно. Мои бывшие коллеги разделяли эти чувства. И в итоге наш чат превратился в чат эмоциональной поддержки: мы выслушивали друг друга, сопереживали. В такой ситуации важно иметь возможность обсуждать свои чувства с другими, оказавшимися в таких же условиях. 

Поскольку айтишники зарабатывают выше среднего, денег на первое время мне хватит, тем более что я уже нашла оффер с более высокой зарплатой. Но дело в чем: если раньше моя зарплата в долларах была хорошей, то с падением рубля она имеет все шансы превратится в фантики. И моя новая компания может схлопнуться так же, как предыдущая. В безопасности я себя не ощущаю, смотрю вакансии с переездом, но тот факт, что у меня просроченный загранпаспорт, не позволяет мне устроиться в иностранные компании. Пока жду загран — и тогда постараюсь скорее отсюда уехать. 

«Говядина и свинина не подросли в цене. На щи хватит, картошку осенью купил»

Олег, 48 лет, Тольятти, рабочий завода «АвтоВАЗ» (16 марта стало известно, что сотрудников завода отправят в отпуск на две недели из-за кризиса поставок импортных комплектующих)

Я сейчас на больничном с ребенком и все интересное о заводе узнаю через интернет. Сказать, что я не боюсь остановки завода, было бы неправильно — боюсь. Но, знаете, в 1990-х похуже было: задержки зарплаты, талоны и так далее. Сейчас дни простоя оплачивают, а некоторые службы работают как обычно и получают зарплату. Завод на 90% принадлежит Renault, и команду платить зарплаты отдал Николя Мор, президент «АвтоВАЗа».

Рост цен, конечно, большой. Но, вы знаете, говядина и свинина не подросли в цене. На щи хватит, картошку осенью купил. Армянский коньяк и вино подорожали — горе, конечно, но переживу. 

Молодое поколение выросло на Instagram, Pepsi и тому подобном. А я застал еще ветеранов Великой Отечественной. Это вопрос менталитета. Я считаю, что все происходящее полезно для России, и одобряю действия президента РФ. В голову к нему я залезть не могу, но верю тому что, говорят в новостях, и поддерживаю эту операцию. Национализм — это плохо. Дедушку Адольфа тоже Европа сначала не замечала. И мне лично давно не нравилось, что делали политики Украины. Знаете, голод и в Поволжье был, обвинять в этом РФ (видимо, имеется в виду Голодомор — Прим. «Холода») — бред . 

Автопром никуда не денется, выберется. Было и хуже. Сегодня во всем мире полный швах и в экономике тоже. И так ли Россия виновата в том, что сейчас происходит? Если разобраться, нас поддерживают Индия и Китай, так что в количественном отношении за нас большинство народа.

Фото на обложке: AP / Scanpix

Поддержите тех, кому доверяете
«Холод» — свободное СМИ без цензуры. Мы работаем благодаря вашей поддержке.