«Ты не первый такой и не последний. Никто не знает, что с этим делать»

В марте 2020 года Всемирная ассоциация здравоохранения охарактеризовала распространение COVID-19 как пандемию. А уже в мае появилось понятие Long Covid, описывающее как затянувшуюся болезнь (то есть положительные тесты даже через месяц), так и его последствия. По разным данным, от последствий страдают около 20% переболевших. Многие из них жалуются на слабость, депрессию, искажение запахов, выпадение волос и сильную одышку. «Холод» поговорил с людьми, пытающимися восстановиться после коронавируса уже несколько месяцев, а также с исследователями и врачами, которые рассказывают, какая помощь нужна при постковиде. 

В начале октября 28-летний житель Москвы Евгений Бобылев начал задыхаться. До этого он две недели боролся с кашлем — приступы были такие сильные, что от них болела голова. Вскоре он потерял обоняние и тогда предположил, что заболел коронавирусом.

— Поскольку я нормально себя чувствовал, подумал: «Коронавирус. Ну и бог с ним». Пил чаек с медом, никакие препараты не принимал — только сироп от кашля, от него мне становилось легче. А потом началась вот эта одышка, — говорит Евгений. 

Проблемы с дыханием испугали Евгения, и он пошел в поликлинику. Врачи диагностировали у него вирусную пневмонию и сказали, что по всем симптомам она связана с ковидом. Мазок на коронавирус был отрицательным, но тест показал наличие антител. Евгения госпитализировали, а спустя десять дней отпустили долечиваться домой. Поначалу он чувствовал себя хорошо, хотя проблемы с дыханием так и не прошли. Но вскоре его состояние стало ухудшаться, началась бессонница: он не мог уснуть почти четверо суток и говорит, что думал, что «откинет коньки». С этой проблемой ему помогли справиться только транквилизаторы. 

Раньше Евгений активно занимался спортом: ходил в спортзал, бегал и ежедневно проходил 10 километров, но сейчас не может выполнить даже простую гимнастику, рекомендованную врачами.

— Я сильно похудел: но «уходят» именно мышцы, а жир остается. До этого я был накаченным парнем. Я продолжал тренироваться: отжимался, приседал. Но стал замечать, что слабею: если сначала мог сделать 20 приседаний, то через неделю — 15. Сейчас приседать я уже почти не могу, хотя еще три месяца назад занимался йогой, — рассказывает Евгений. — У меня нет выносливости. Когда поднимаю чайник, то не могу его долго держать — максимум минуту, и все, рука начинает трястись. 

С момента болезни прошло уже пять месяцев, и Евгений говорит, что ему становится только хуже. Он уверен, что его состояние — это последствия перенесенного коронавируса, которые врачи также называют постковидом или постковидным синдромом. 

Евгений работает юристом в крупной IT-компании, но сейчас находится в отпуске за свой счет. Он говорит, что первые два месяца еще мог хоть как-то работать, но регулярно срывал сроки и допускал ошибки. Тогда он договорился с начальством, что отдохнет и попытается восстановиться. В начале апреля они решат, продолжит ли он работать в компании. Но Евгений сомневается, что у него хватил сил вернуться к прежним умственным нагрузкам: 

— Я не могу нормально работать, потому что не могу дать людям гарантии, что я вообще завтра выйду на работу, просто потому, что мне внезапно может стать плохо. А со мной действительно так и происходит: организму становится очень хреново ни с того, ни с сего, и я не знаю, почему, — говорит Евгений. — И все, что я делаю, не помогает. Это самое страшное: нет таблеток, нет схемы лечения. Все перепробовал: кучу денег отдал на анализы, обошел кучу врачей, но прописанное ими лечение ни хрена не помогает. Я не виню врачей, просто ситуация странная. Ты не знаешь, вылечишься от этого или нет. 

Исследователи изучают постковидный синдром меньше года. В декабре 2020 года прошла международная научная онлайн-конференция, посвященная исследованию последствий коронавируса, где специалисты из разных стран рассказывали, какие данные им удалось собрать за время пандемии. Все они объясняли, что показывают только наработки, поскольку одна из главных задач сейчас — понять, какое влияние оказывает коронавирус на здоровье людей в долгосрочной перспективе —  хотя бы в течение одного-двух лет. На той же конференции выступали и представители пациентских объединений, которые рассказывали, как столкнулись с недоверием врачей, считавших их абсолютно здоровыми, как потратили на медицинские обследования все свои сбережения, потеряли работу и не могли платить за жилье. 

Одним из модераторов конференции был профессор Сеченовского университета Даниил Мунблит, который сейчас вместе с коллегами занимается исследованием последствий коронавирусной инфекции в России. 

— Данные, которые мы собираем в Сеченовском университете, оказались очень полезными, потому что наши респонденты — это пациенты, которые лежали в университетских больницах в течение полугода, в то время как коллеги, которые выступали на форуме, приводили данные о последствиях covid-19 через два-три месяца после перенесенной инфекции, — рассказывает Даниил Мунблит. Университет собрал данные более чем по двум тысячам пациентов.

Согласно данным исследования Сеченовского университета, порядка 21% опрошенных после перенесенного ковида продолжают испытывать усталость, еще часть опрошенных жалуются на одышку и проблемы с памятью. Кроме того, по результатам исследования, пациенты женского пола больше подвержены разным последствиям коронавируса. О том, что женщины чаще страдают от постковидного синдрома упоминается также в британском исследовании. А в статье ученых из Уханя говорится о том, что женщины, переболевшие ковидом, чаще сталкиваются с депрессией и тревожностью. 

Российские исследователи планируют опрашивать респондентов каждые полгода, чтобы фиксировать, когда у них перестают проявляться постковидные симптомы. Однако и российские, и зарубежные ученые столкнулись с одинаковой проблемой: до сих пор непонятно, кого брать в контрольную группу для исследования. В обычной ситуации исследователи должны были бы наблюдать за теми, кто заразился и кто не заразился коронавирусом. Однако в случае с ковидом так сделать не удалось из-за большого количества ложноотрицательных результатов тестов. Врачи неоднократно сталкивались с ситуацией, когда по всем симптомам человек болен ковидом, но тесты не подтверждают этот диагноз, а анализы не показывают наличие антител. В итоге Сеченовский университет опрашивал пациентов, госпитализированных с подозрением на коронавирус, вне зависимости от результатов теста. 

— Важно, чтобы медицинское сообщество признало существование постковида. Должна быть реакция со стороны государственных организаций: министерства здравоохранения, департамента здравоохранения Москвы. Но этого пока нет, — говорит Мунблит. — Я согласен, что данных маловато и любая респираторная инфекция, например, пневмония, особенно тяжелая,тоже может быть связана с повышенным риском развития сердечно-сосудистых патологий даже спустя годы после перенесенного заболевания. Но в ситуации с ковидом совершенно непонятно, что произойдет с пациентами в дальнейшем.

Несмотря на жалобы пациентов после перенесенного коронавируса, врачи не всегда понимают, как диагностировать постковид и на что обращать внимание в первую очередь. 

Мунблит говорит, что не все врачи верят в существование постковидного синдрома. Из-за этого пациенты, страдающие от последствий коронавируса, сталкиваются со стигматизацией. Особенно, по наблюдениям Мунблита, это касается жителей небольших городов: «Врачи смотрят на таких пациентов как на полусумасшедших: “Ты уже переболел, у тебя все хорошо, иди домой”». Такая реакция врачей ухудшает психологические состояние пациентов. 

С таким отношением столкнулся и переболевший ковидом Евгений Бобылев: в феврале он лег на обследование в Центральную клиническую больницу управделами президента, чтобы понять, как вылечиться от постковидного синдрома. По его словам, несколько осмотревших его врачей сказали, что не верят в длительные последствия коронавируса и не наблюдали их. Результатами обследования он остался недоволен: медики пообещали, что с ним все будет в порядке и сказали, что «время для выздоровления еще не пришло», хотя с момента выписки из больницы прошло уже четыре месяца.

— Врачи говорят: «ждите и терпите». Бывают врачи, которые не сталкивались с постковидом и не верят тебе. Есть врачи, которые мало того, что отрицают постковид, так еще и считают тебя идиотом, который напридумывал себе каких-то болезней и вообще занимает лишнее койкоместо. Некоторые врачи хотят помочь, но не знают как. В клинике по месту жительства мне как раз встретились врачи формата «мы в курсе, что есть долгосрочные проявления коронавируса, но мы не знаем, что с вами делать». И ссылаются на то, что нет «протокола сверху», — говорит Евгений. 

Терапевт Ксения Соловьева объясняет, что пациенты с постковидом часто не получают поддержку врачей еще и из-за перегруженности системы здравоохранения:

— У поликлинического врача на очном приеме 50 человек и в среднем по 80 вызовов в день, поэтому он уделяет внимание только жизненно опасным состояниям. А разбираться с пациентом, который уже переболел, у него просто нет возможности. Мои пациенты в соцсетях много пишут о том, что столкнулись с пренебрежительным отношением врачей, — говорит Соловьева. — Но, как правило, человек приходит с кучей анализов, ты смотришь на важные параметры — по показателям все нормально. Ты объективно ничего плохого не видишь и понимаешь, что дальнейшее обследование ничего не изменит, поэтому пытаешься объяснить, что, возможно, здесь нужна физическая реабилитация, лечебная физкультура, отдых и, возможно, антидепрессанты.

Ксения Соловьева объясняет, что для того, чтобы восстановиться после ковида, нужно делать в основном рутинные вещи: заниматься гимнастикой, соблюдать режим, — но пациенты часто игнорируют эти рекомендации, потому что «хотят получить волшебную таблетку».

Всего в ходе упоминавшегося выше исследования специалисты Сеченовского университета собираются опросить более двух тысяч пациентов разных возрастов. Для более углубленного обследования респондентов в клинических условиях необходимо финансирование. Даниил Мунблит объясняет, что получить государственный грант на клиническое исследование в России проблематично. По его словам, в основном сейчас спонсируются либо фундаментальные исследования, либо исследования, у которых есть коммерческий потенциал, например, если в результате удастся создать новый прибор для диагностики. А вот исследования, связанные с эпидемиологией, практически не финансируются, в то время как изучать последствия коронавируса нужно прямо сейчас, так как новые данные поступают ежедневно. В этом случае бесполезно подавать заявку на грант, который придет только через полгода. 

— Подобные исследования попадают в серую зону, в России на них не выделяется финансирование. По моему опыту, легче получить международное финансирование, чем локальное, — говорит Мунблит.

Одно из распространенных проявленией коронавирусной инфекции — потеря обоняния, аносмия. К некоторым переболевшим запахи возвращались через несколько дней, к некоторым — только спустя месяцы. Смежным симптомом является паросмия — искажение запахов, когда привычные вещи и продукты пахнут непривычно и отталкивающе. Иногда паросмия проявляется спустя некоторое время после перенесенного коронавируса. Так произошло с 33-летней жительницей Москвы Юлией Власенко, переболевшей коронавирусом в легкой форме. Она заболела в середине апреля, а выздоровела уже в начале мая. Юлия чувствовала себя хорошо, но в конце июля понюхала детский творожок и поняла, что он пахнет смесью газа, гнили, лука и чеснока. Почти сразу она предположила, что так на ее обоняние повлиял перенесенный коронавирус. 

— Этот запах не был похож на просто испорченный молочный продукт. Его сложно описать, мне кажется, такой запах в природе не встречается. Позже я поняла, что так для меня пахнет вся белковая пища и какие-то биологические жидкости. Когда я зашла в раздевалку фитнес-центра, то поняла, что не могу там находиться, потому что пот пахнет так же странно, — вспоминает Власенко.

По данным благотворительной организации AbScent, помогающей людям с проблемами с обонянием, страдающие паросмией чаще всего испытывают отвращение к запахам жареной еды, кофе, лука, чеснока, шоколада и яиц. 

Власенко прочитала, что коронавирусная инфекция влияет на работу рецепторов в носу, поэтому пошла на прием к неврологу. Однако врач ей не помог: сказал, что проблема в ее мнительности, посоветовал не нервничать и пить витамины. Через месяц она снова пришла на прием к тому же неврологу, и он сказал, что все это время часто ее вспоминал, потому что уже много пациентов обратилось к нему из-за проблем с обонянием. 

К тому моменту Юлия Власенко организовала чат в телеграме «Последствия COVID-19», чтобы общаться с людьми, которые столкнулись с такой же проблемой. 

— Когда у меня появился этот симптом, я пыталась найти информацию в интернете, но на тот момент вообще ничего не было по этой теме. Я находила только какую-то отрывочную информацию на форумах о том, что ранее этот симптом был характерен для опухолевых процессов головного мозга, и это меня испугало. Но изучив тему подробнее, я поняла, что все-таки это не совсем то, что наблюдается сейчас, после коронавируса. Тогда я создала чат, чтобы найти людей с похожими симптомами, понять, что я не одна. Поддержать себя морально — это единственное, что сейчас можно сделать, потому что профильного лечения до сих пор нет, — рассказывает Юлия. 

С момента создания чата в него вступили больше 23 тысяч человек. Они делились ссылками на исследования, рассказывали, какие витамины пьют и как тренируют обоняние в надежде, что нормальное ощущение запахов вернется. В конце января Юлия Власенко временно закрыла чат, объяснив, что устала его модерировать, потому что там много людей и «все ждут волшебную таблетку». У самой Власенко пока паросмия так и не исчезла: запах гнили то затухал, то проявлялся с новой силой. Но некоторым участникам чата повезло больше, и они радостно пишут о том, что снова нормально чувствуют запахи.

— Многие пытаются давать какие-то советы: что они используют, какие лекарства принимают. Я принимала назначенный неврологом антиоксидантный препарат и витамины — результата нет.

Кажется, симптом уходит вне зависимости от приема каких-то лекарств. Скорее всего, лечит только время, — говорит Юлия.

Сейчас она ест через силу, и от некоторых продуктов ей пришлось совсем отказаться. Однако Юлия замечает, что пусть и медленно, но чувствительность возвращается: сейчас она уже может есть сметану, запах которой был для нее невыносим еще несколько месяцев назад. 

В чате, созданном Юлией, о своих проблемах писали и повара, работа которых напрямую зависит от восприятия запахов и вкусов. 27-летний повар одного из московских кафе Сергей Гудов писал в чате о том, что испытывает проблемы с запахами уже больше полугода, но настроен оптимистично, и приободрял остальных участников. Гудов рассказал «Холоду», что заразился коронавирусом в начале мая. У него была высокая температура, пропали вкус и обоняние. Через полтора месяца он выздоровел и вышел на работу, а спустя еще две недели пришел на смену и почувствовал сильный неприятный запах. 

— Все началось с того, что я варил суп и понял, что от него прет то ли тухлятиной, то ли кобылой, ужас! Я понимаю, что у меня все продукты свежие, и коллега говорит, что все нормально пахнет. Думаю: понятно, опять витамины пить. Ну и потом нашел в телеграме группу, где люди обсуждали, что у них такая реакция на мясо, на чеснок, на перец, на много других продуктов, а еще на шампуни и дезодоранты.

Сперва Сергей ходил к врачам, надеясь, что ему помогут. Первый терапевт, рассказывает он, пригрозила посадить его на двухнедельный карантин, а лор сказал: «Ты не первый такой и не последний, никто не знает, что с этим делать».

Сергей вспоминает, что первое время психовал и не понимал, как ему работать, но успокоился, когда прочитал, что у некоторых паросмия длится уже пять месяцев, — понял, что надо просто смириться.

— Мне, конечно, было сложно работать: когда привозили новые продукты, я просил помощи у бармена, потому что не понимал, как они пахнут, и не мог наверняка определить их свежесть. Но потом уже начал понимать сам: если продуктам три-четыре дня — некоторые из них уже можно выбросить. Свежесть овощей и фруктов можно определить по цвету и на ощупь, — объясняет Гудов. — Я иногда даже забываю, что у меня прежнего обоняния нет. 

Сейчас паросмия у Гудова понемногу проходит: его уже не отвращает запах свинины и говядины, но запахи пота и сигаретного дыма все еще кажутся ему тошнотворными. А насыщенность вкусов в прежнем объеме так и не вернулась. 

Некоторые из тех, кто столкнулся с аноcмией, пытались тренировать обоняние, чтобы запахи вернулись скорее. Так делал 28-летний москвич Филипп Демушкин, тоже заболевший коронавирусом в мае. Он работает в компании, которая занимается поставкой вина частным клиентам и ресторанам, и для отбора пробует вино самостоятельно, чтобы советовать его клиентам. Филипп рассказывает, что потеря вкуса и обоняния была для него серьезным ударом: он боялся, что больше никогда не сможет работать. 

— Если занимаешься вином, обоняние — это важнейшая штука, важнее, чем вкус. Я очень нервничал и каждое утро — жена надо мной смеялась — просыпался и бежал к пачке с кофе. Засовывал в нее нос и пытался почувствовать запах, но не чувствовал ничего, и меня это вгоняло в депрессивно-тревожное состояние. Я каждый день думал: что будет, если обоняние не вернется? Никак не мог к этому состоянию привыкнуть и ждал, что в какой-то момент почувствую все сразу. Но этого не произошло: обоняние возвращалось очень постепенно и медленно. В какой-то момент я начал чуть-чуть чувствовать вкусы: сначала кислое, потом соленое, а в последнюю очередь сладкое, — говорит Демушкин. 

Полноценно вернуться к работе Демушкин смог только к середине июля, но все еще периодически чувствовал, что обоняние как будто отключается: «Я пробовал вино, принюхивался раз, два, а когда засовывал нос в бокал в третий раз, вообще ничего не чувствовал. Было такое ощущение, как будто мозг не может обработать столько информации». 

Демушкин говорит, что ему повезло: период его неспособности нормально работать продлился всего два месяца и отчасти совпал со всеобщей самоизоляцией, когда поток клиентов был небольшим. Какое-то время, пока обоняние к нему еще полностью не вернулось, Филипп продавал вино по памяти. По его словам, если аносмия продлилась бы еще полгода, работать с вином он бы больше не смог. К тому же после перенесенного ковида организм его стал хуже переносить алкоголь: иногда Филипп чувствует себя плохо даже после одного бокала вина.

— Нужно понимать, что для тех, кто профессионально занимается вином, это не только работа, но и образ жизни. Нет людей, которые продают вино в ресторане или в какой-то компании, не пьют сами и не любят его — в этой сфере такого не бывает. Поэтому в нашем коммьюнити, конечно, все переживают из-за аносмии.

В начале августа 2020 года жительница Мытищ Юлианна Морозова вызвала скорую для своей шестилетней дочери Вероники: та чувствовала себя очень плохо и тяжело дышала. Приехавшие на вызов врачи скорой измерили сатурацию — показатели оказались низкими. Юлианна вспоминает, что и семья, и медики перепугались. Девочку срочно госпитализировали в клиническую больницу Мытищ и сделали ей КТ, которое показало, что легкие поражены на 25%. Два дня Вероника провела на кислороде. 

Помимо этого, в больнице у нее зафиксировали повышенное количество сахара в организме — врачи назвали ее состояние преддиабетическим. До этого момента у Вероники никогда не было высоких показателей сахара. При этом тест на ковид показал отрицательный результат, а после выписки из больницы у Вероники не нашли антитела. Но врачи все же сказали, что это был неподтвержденный ковид, ссылаясь на симптоматику и результаты КТ.

После возвращения из больницы уровень сахара в крови Вероники не снизился. Юлианна сводила ее к четырем эндокринологам, но безрезультатно: одни говорили, что есть угроза появления диабета, другие — что это просто реакция организма на сильную инфекцию. Эндокринологи говорили, что уровень сахара обязательно снизится, но не могли назвать сроки и на всякий случай рекомендовали лечь на обследование, чтобы полностью исключить диагноз «сахарный диабет». 

О повышенном уровне сахара в крови после коронавируса говорят и взрослые пациенты — например, в русскоязычной группе Covid-19 на фейсбуке, где обсуждают и постковид, этой теме посвящено несколько постов. 

Несмотря на то, что в основном дети болеют коронавирусом в легкой форме, они тоже страдают от его последствий. В российском сообществе в фейсбуке, посвященном детскому постковиду, родители обсуждают, что дети стали более нервными, жалуются на головную боль, сыпь, расстройство желудка, усталость и слабость. 

Помочь детям, страдающим от постковида, попросило объединение родителей из Великобритании Long Covid Kids — в этом сообществе состоят родители 400 детей, переболевших коронавирусом. Они жалуются на то, что врачи не в состоянии найти решение или просто обвиняют родителей в раздувании проблемы. Некоторые родители рассказали, что боятся вести детей в больницу, потому что медики могут подумать, что они страдают делегированным синдромом Мюнхгаузена. Сообщество LCK провело опрос о наиболее распространенных симптомах постковида у детей, среди них назвали гастроэнтерологические проблемы, боль в груди и головные боли.

Согласно исследованию международной группы врачей, проведенному в Италии, 52,7% переболевших ковидом детей испытывали хотя бы один постковидный симптом после четырех месяцев болезни. В британском исследовании, в котором собрали данные о пациентах в возрасте от двух лет, говорится, что от длительных последствий коронавируса страдают до 13% переболевших. Еще одно исследование на тему детского постковида было опубликовано в марте: из 510 респондентов, перенесших коронавирус, только 51 смог полностью восстановиться физически. Один из соавторов этих исследований, Даниил Мунблит, рассказал, что сотрудники ДГКБ им. Башляевой Османова и его коллеги из Сеченовского университета в России тоже начали собирать данные о детском постковиде у московских детей: 

— Мы начали обзванивать родителей детей, перенесших ковид. Это значит, что добавилось еще более 500 респондентов, которые лежали в больницах в весенний период [2020 года]. Мы хотим понять по госпитализированным, даже если их немного, как долго дети страдают от постковидного синдрома и как именно он у них проявляется. 

В конце июля 2020 года 46-летняя жительница Алма-Аты Ирина Самарина подумала, что простудилась. Она пыталась вылечиться дома, но ей становилось только хуже. В местной поликлинике ей сделали флюорографию, которая показала воспаление легких, выписали антибиотики и отправили лечиться домой. Но вскоре Ирина начала задыхаться, и ее госпитализировала скорая. В городской больнице Ирине не смогли сделать КТ: на тот момент она весила 100 килограммов, а аппарат был предназначен для людей с весом до 90 килограммов. Тогда ей сделали обзорный рентген-снимок, который показал, что легкие поражены более чем на 90%. 

— Меня положили в больницу 25 июня, а выписали только 22 августа. Я болела очень тяжело: две недели у меня была температура под 40, меня положили в реанимацию. Была рвота, головные боли, я не могла дышать сама. Меня положили под кислород, хотели на ИВЛ, но я отказалась: читала, что после ИВЛ практически никто не выживает, — рассказывает Ирина. 

Через месяц после того, как ее перевели из реанимации в обычную палату, врачи начали торопить Ирину с выпиской из-за нехватки мест в больнице. Она сопротивлялась, потому все еще не могла дышать без кислородного концентратора: «Мне замеряли сатурацию — 70! Я говорю: куда вы собираетесь меня выписывать? Я шаг делаю — и все, задыхаюсь!».

Кроме того, она не могла ходить и из-за развившегося в течение болезни лимфостаза, когда одна нога распухла вдвое. Самарина вспоминает, что ее старший сын поначалу не верил в коронавирус и не соблюдал меры предосторожности, но изменил свое мнение, когда увидел ее на больничной койке с трубками в носу. 

«Врач, который делал мне КТ, сразу же после выписки сказал: у вас сейчас 75% поражение, а точно было 92-94%. Вы, говорит, боец и молодец», — вспоминает Ирина. Она снова начала ходить в свой день рождения, 10 сентября. Первое время на радостях звонила маме и говорила: «Мама, я сделала два шага!». 

Родственники купили Ирине домой кислородный концентратор — первое время после выписки она не могла обходиться без него. К середине января Ирина смогла дышать самостоятельно, но все еще осталась сильная одышка: даже во время разговора она вздыхала в перерывах между предложениями. Как и многие переболевшие коронавирусом, первое время Ирина мучилась от бессонницы и чувствовала слабость. После выписки она прошла полное обследование и говорит, что анализы показали проблемы с почками, желудком и печенью, миокардит, а также повышенный уровень D-димера (показатель, определяющий в том числе наличие тромбоза. Высокий уровень D-димера характерен для больных ковидом, поэтому пациентам назначают антикоагулянты для разжижения крови. — Прим. «Холода»).

«Последствий, как оказалось, очень много: сейчас лечу вообще все. У меня еще и лимфаденопатия: это когда лимфоузлы сильно увеличены. И даже появились проблемы по женской части, хотя раньше такого не было», — рассказывает Самарина. Она говорит, что к началу года ожидала, что уже значительно поправится и сможет выйти на работу, но врачи предупредили ее, что восстановление будет очень долгим, потому что она болела в тяжелой форме.

Реабилитолог клиники «Три сестры» Елена Зинчук, где занимаются восстановлением тяжелых и средне-тяжелых пациентов с постковидом, говорит, что минимальный период комплексной реабилитации занимает три недели. В идеале на восстановление желательно выделить в два раза больше. Часто на программу реабилитации записываются люди с одышкой и слабостью, из-за которой не могут выполнять повседневные дела, а также тревожностью и депрессией. 

«Безусловно, мы стараемся ставить реалистичные цели: если к нам приехал пациент, который провел пять-шесть недель в реанимации на ИВЛ, то через полтора-два месяца он вернется к своей повседневной деятельности, но не в полном объеме. То есть я не могу гарантировать, что он будет пробегать километр или заниматься активными видами спорта», — объясняет Зинчук. Она рассказывает, что скорость восстановления во многом связана с тем, сформировалась у пациента кислородная зависимость или нет. 

По ее наблюдениям, пациенты, переболевшие коронавирусом в легкой и среднетяжелой форме, восстанавливаются пять-шесть недель, а в тяжелой форме — от полугода и более. Длительность реабилитации зачастую зависит от заболеваний, которые были у человека до коронавируса. Пациентам с лишним весом, гипертонией, инсультами и бронхиальной астмой восстанавливаться сложнее.

Согласно рекомендациям Минздрава, начинать реабилитацию пациентов, госпитализированных с коронавирусом, следует еще в больнице. Для этого в учреждениях должна работать мультидисциплинарная реабилитационная команда, в которую входят терапевт, врач ЛФК, физиотерапевт и другие медики, специализирующиеся на восстановлении пациентов после длительной болезни. 

Примерно такие бригады работают и в некоторых частных клиниках, которые проводят реабилитацию пациентов, уже выписавшихся из стационаров. По словам Елены Зинчук, из-за того, что переболевшие ковидом страдают от тревожности, в бригаде должен работать клинический психолог или психиатр, ведь из-за подавленного состояния люди часто не верят в свое выздоровление. 

— Если у пациента не клиническая депрессия, то нужно переключить его внимание с болезни на что-то более позитивное, постараться максимально вернуть его в социум, в общение с людьми и не давать циклиться на негативных ощущениях. Мы объясняем, что да, его состояние безусловно тяжелое, мы понимаем, как ему плохо, но мы стараемся максимально помочь, и убеждаем, что мы можем это сделать.

Услуги по реабилитации после коронавируса или после коронавирусной пневмонии сейчас предлагают многие платные клиники, стоимость таких программ начинается от 15 тысяч рублей за двухнедельный курс, хотя некоторые учреждения проводят восстановительные процедуры по ОМС. В декабре 2020 года о возможности пройти реабилитацию по страховому полису рассказал Всероссийский союз страховщиков. Согласно рекомендациям Минздрава, бесплатные процедуры предназначены для тех, кто провел на ИВЛ от двух до пяти недель, а также для пациентов, которых врачи отправили на реабилитацию по индивидуальным показаниям. Чтобы попасть на реабилитацию, нужно получить направление у лечащего врача и сдать несколько анализов. 

Ирина Самарина рассказывает, что после больницы восстанавливалась сама: в интернете нашла упражнения для тех, кто еще не может вставать, а сейчас два раза в день делает гимнастику Стрельниковой. Несмотря на слабость и сильную одышку, Ирина хочет снова выйти на работу. До болезни она работала медсестрой и иногда выезжала на частные вызовы, чтобы ставить капельницы пациентам. Она зарабатывала больше мужа, а сейчас денег не хватает, но супругам помогают родители и старшие дети. Ирина настроена оптимистично и надеется, что уже через два-три месяца сможет полностью восстановиться.

Ирина говорит, что ей повезло, потому что она уже давно принимает антидепрессанты. Больше года назад она проходила интерферонотерапию, чтобы вылечиться от гепатита С. После приема лекарств ей становилось так плохо, что она боялась умереть, и тогда психиатр и прописал ей антидепрессанты. Самарина говорит, что благодаря этому у нее, в отличие от других пациентов с коронавирусом, не было панических атак и серьезных психологических последствий. 

— Я люблю жить. Но когда я летом заболела ковидом и лежала в реанимации… Рядом умирают люди, а мне уже все равно совершенно. Я тоже думала: «Господи, забери ты и меня, надоело, не могу!». А потом ночью мне приснилась моя маленькая дочка. Я сказала себе: «Ну зачем ты говоришь “забери”, ты чего, совсем?». И все, начала потихоньку вставать на ноги, — говорит Ирина. — Я все время вспоминаю лето, когда лежала в больнице и не могла даже сидеть, смотрела на голубое небо и думала, начну я снова ходить или нет? Мне есть с чем сравнить, и я постоянно думаю: «Не гневи бога. Если ты будешь падать духом, то не сможешь пойти дальше». 

40-летняя жительница Казани Яна Х. вместе со своей семьей заболела коронавирусом в марте 2020 года. Яна подозревает, что близкие заразились ковидом именно от нее: она работает в HR-отделе городской IT-компании, куда за день на собеседование могут прийти до 20 человек. Вместе с семьей Яна уехала на дачу, но туда врачи не могли доехать несколько дней, а когда все же приехали, отказались заходить внутрь и посоветовали пить «Арбидол». 

В отличие от остальных членов семьи, Яна чувствовала себя хуже с каждым днем, поэтому обратилась в частную поликлинику, где ей диагностировали гайморит и назначили курс антибиотиков. Тогда же она пожаловалась врачу на сильнейший кашель, который не давал ей спать, и «никак не вязался с гайморитом». Но врач убедил ее в правильности диагноза и прописал сироп от кашля. Яна не предполагала, что у нее может быть ковид, но позже она вместе со всей семьей решила сдать тесты, которые в итоге показали наличие антител. 

Из-за сильного кашля Яна изолировалась в своей комнате и выходила только по ночам — спать из-за проблем с дыханием все равно было невозможно. 

— Я реально думала — все, сдохну, уже со всеми прощалась и писала друзьям, которые живут в других городах, — говорит она. При этом температура у нее была небольшая, чуть больше 37. Из-за этого государственная скорая отказалась приезжать, удалось вызвать только платную, но и там врачи предположили, что Яна просто простудилась.

Спустя месяц вынужденной самоизоляции в комнате Яна стала чувствовать себя лучше, она вышла с больничного и начала снова ходить на работу. Кашель, однако, полностью не исчез. Приступы появляются раз в две недели и по сравнению с мартовскими проходят гораздо легче, но Яна все равно их боится. Кроме того, она все еще периодически задыхается. Недавно это произошло, когда она шла по улице с сумками: Яна говорит, что почувствовала, что легкие как будто резко сжались и дышать стало нечем. Сейчас от таких приступов ее спасают ингаляторы, предназначенные для астматиков. Вдобавок после болезни у нее начали выпадать волосы, и это не прекратилось до сих пор.

В начале декабря 2020 года Яна заболела коронавирусом снова. Если в марте она была одной из немногих заболевших, то осенью на работе в ее компании сотрудники болели попеременно. Она вспоминает, как на собеседование приходили кандидаты, которые между делом говорили, что не чувствуют вкусов и запахов.

В начале декабря Яна и сама почувствовала, что у нее пропало обоняние и поднялась температура. Она снова заперлась в своей комнате, чтобы не заразить родных. Тест на ковид показал положительный результат. Кашель мучил ее не так сильно, но вместо приступов удушья появилась сильная головная боль, приступы начинались, даже если Яна просто двигала глазами из стороны в сторону. Повторная вынужденная самоизоляция далась ей гораздо тяжелее первой.

— Это психологически тяжело: хочется выйти на улицу, подышать. Ведь апрель и май в городе тоже были карантинные, то есть я четыре месяца почти никуда не ходила, — говорит Яна. — Мысли о смерти появляются, о суициде, апатия, ничего не хочется, даже телефон в руки брать. 

Яна вспоминает, что, когда выздоровела и получила отрицательный результат теста на коронавирус, расплакалась от усталости, накопившейся за месяцы болезни. Такой депрессивный эпизод она переживала впервые. По ее словам, до коронавируса она всегда была энергичной и позитивной и стойко переживала трудные периоды. Позже она прочитала на иностранных форумах, что многие переболевшие коронавирусом переживают то же самое депрессивное состояние. 

Однако причиной этого состояния может быть не только сам вирус, но и зацикленность переболевших на проблемах со здоровьем. По словам директора Центра когнитивной терапии и клинического психолога Якова Кочеткова, неизвестно, существует ли такое понятие, как постковидная депрессия: пока у ученых недостаточно данных, чтобы разделять биологический и психологический фактор болезни: 

— Биологический эффект в виде апатии, например, скорее всего, обусловлен действием самого вируса. Но к этому может прибавляться и масса психологических моментов. Например, если человек плохо себя чувствует после того, как он перенес коронавирус, он может отнестись к этому с принятием: «Да, я чувствую слабость», а может начать постоянно размышлять по этому поводу, много фокусироваться на этом, переживать, думать, что это никогда не пройдет. Он будет все время сканировать свое состояние и уже не сможет дать себе точного ответа, стал он себя лучше чувствовать или нет, — говорит Кочетков.

По его словам, такие мысли поддерживают депрессивное состояние, но это не уникальная ситуация: к депрессии могут приводить и другие заболевания. 

В основном, в Центр когнитивной терапии, где работает Кочетков, люди, перенесшие коронавирус, обращаются с тревожным расстройством, с генерализованной тревогой, страхами за свое будущее и жизнь своих родственников. Наиболее частое психологическое последствие ковида среди пациентов центра — паническое расстройство. Оно нередко связано с тем, что во время болезни человек испытывал трудности с дыханием и теперь боится нехватки воздуха. Из-за этого страха человек иногда начинает чаще дышать, и тем самым может спровоцировать паническую атаку. Такие приступы могут произойти только несколько раз после болезни, а могут стать хроническими.

— Когда у человека паническое расстройство, ему во время приступов кажется, что он сейчас умрет. Очень важно, чтобы врач четко объяснил пациенту его перспективы, потому что некоторые пациенты думают, что, если у него было 70-процентное поражение легких, то 70% легких теперь заменится фиброзной тканью. Что, мягко говоря, не совсем верно. А у человека появляется страх, что он лишился легких и стал инвалидом — и когда он прислушивается к себе, ему кажется, что он задыхается, и у него начинается паника. 

Более тяжелые психологические последствия возникают у людей, которые лежали на ИВЛ, — у них может проявиться посттравматическое стрессовое расстройство. Согласно исследованию Королевского колледжа психиатров, опубликованному в феврале 2021 года, 35% пациентов с коронавирусом, подключенных к ИВЛ, испытывали с десяток симптомов ПТСР, самый распространенный из которых — флешбэки. 

Кочетков рассказывает, что для пациентов, которые психологически тяжело переживают последствия коронавируса, важно принять свое состояние и не ругать себя за то, что они не могут быть таким же активными, как до болезни. Но при этом важно повторять себе, что это временный период и плохое самочувствие обязательно пройдет. Важна и поддержка родственников: нужно не акцентировать внимание на состоянии здоровья, слабостях и проблемах, а обсуждать другие темы и совместные планы.

Председатель правления Московского городского научного общества терапевтов Павел Воробьев говорит, что одной из причин депрессивного состояния после перенесенного коронавируса может быть тромбоваскулит. В таком случае это состояние лечится антикоагулянтами, а дозировку препаратов определяет врач. 

С таким утверждением согласны не все специалисты. Заведующий кафедрой психиатрии и медицинской психологии РНИМУ им. Н.И. Пирогова Андрей Шмилович объясняет, что депрессии, причиной которых стал тромбоваскулит, обычно сопровождаются шумом в ушах, головокружениями и кратковременными расстройствами сознания, но у больных постковидом такие симптомы не проявляются. Кроме того, пока нет клинических исследований, которые бы подтверждали связь тромбоваскулита и депрессии после коронавируса.

Несмотря на то, что врачи обещают пациентам с постковидом, что их состояние улучшится, Яна Х. в эту перспективу не верит: «Никто ничего не знает и успокоить меня не может. Я боюсь говорить, что это навсегда, но моя жизнь изменилась капитально. Я не чувствую себя в безопасности, потому что понимаю, что наша система здравоохранения помочь не может. Пугает то, что мы не знаем последствий коронавируса». Сейчас Яна пытается лечиться сама и пьет витамины в больших количествах. 

Терапевт-эндокринолог Ксения Соловьева говорит, что неоднократно сталкивалась с ситуациями, когда ее пациенты пытались самостоятельно, по рекомендациям знакомых и интернет-ресурсов, лечить и коронавирус и его последствия. Отчасти это, по ее мнению, связано с тем, что даже в больших городах, где нет недостатка специалистов, люди не всегда могут получить ответы на свои вопросы. 

— Одна из когорт горе-назначателей — это блогеры-альтернативщики, инстаграм-деятели с 40 тысячами подписчиков, которые откровенно наживаются на несчастье людей и, самое страшное, искренне верят, что двигают науку вперед. Они популярны, потому что в представлении пациентов — это как раз тот человек, который дает им «волшебную таблетку». Хотя, как правило, это 20 таблеток на завтрак, обед и ужин, которые можно купить по промокоду на iHerb. И стоит это космических денег: и сама консультация нутрициолога, и заказ БАДов, — рассказывает Ксения Соловьева. 

По ее наблюдениям, лечение ударными дозами цинка, Омега-3, витаминов C и D действительно распространено среди страдающих от постковида пациентов. Но такой подход совсем не безопасен: например, из-за передозировки БАДами, как и в случае с другими лекарствами, может развиться токсический гепатит. Кроме того, у активных добавок более упрощенный процесс регистрации по сравнению с лекарствами, поэтому точное содержание витамина в добавке неизвестно: оно может быть как больше, так и меньше указанного на упаковке. 

Помимо приема лекарств и витаминов, Яна старается больше времени проводить на свежем воздухе, на выходных выезжает в лес. Бегать, кататься с горки зимой она не могла из-за одышки, но все равно старается ходить столько, насколько хватит сил: 

— Иммунитет ведь зависит еще и от хорошего настроения. Бывает выйдешь — и хотя бы снеговика слепишь, уже хорошо. Но страх все равно никуда не девается.