За время пандемии российские суды оштрафовали несколько десятков человек, которые рассылали в соцсетях фейки о коронавирусе. Авторов легенд об антисептиках, которые якобы распыляют с вертолетов, о том, что в города стягивают войска, и об умирающих людях, информацию о которых якобы скрывают власти, полицейские ищут вместе с сотрудниками ФСБ. Более того, 1 апреля президент подписал закон, который предусматривает уголовное наказание за фейки. Следственный комитет возбудил по новой статье уже три дела. Как россиянам приходит в голову запускать в сеть фейки про коронавирус и зачем они это делают, для «Холода» выясняла Мария Карпенко.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
Золовка и секретная пресс-конференция
В начале марта жители Нижнекамска начали массово пересылать друг другу в WhatsApp голосовое сообщение: на записи женщина рассказывала, что город вскоре закроют на карантин. «Короче, девочки, — говорит она. — Сейчас разговаривала со свекровью. У меня же сестра мужа в реабилитации работает. В общем, сестра мужа говорит, что наш город на днях закроют на две недели на карантин. У них проводили пресс-конференцию. Просили закупиться продуктами на две недели, но чтобы ажиотажа не было. Выходить на улицу будет вообще запрещено, если поймают, наложат штраф. Буквально на днях станут закрывать город, все закроют: все магазины, сады, школы. Ничего работать не будет». (Это сообщение было записано 16 марта, когда соблюдать режим самоизоляции ни федеральные, ни региональные власти еще не требовали. Однако теперь в Татарстане один из самых жестких режимов изоляции, а за его нарушение ужеоштрафованысотни человек. — прим. ред.).
Спустя несколько дней полиция Татарстана отчиталась о том, что нашла женщину, чей голос звучал на аудиозаписи. Мировой суд оштрафовал 28-летнюю Оксану Гарипову, работающую парикмахером, на 30 тысяч рублей за злоупотребление свободой массовой информации (ч. 9 ст. 13.15 КоАП; такое наказание за распространение фейков Госдума внесла в законодательство еще в 2019 году). Искать женщину полицейским, впрочем, долго не пришлось: она сама обратилась на региональный телеканал, чтобы извиниться за распространение фейка. «На самом деле, мне никто ничего не передавал — я просто ради забавы, так скажем, пошутила», — объяснила она телезрителям.
Оксана Гарипова рассказала «Холоду», что записала голосовое сообщение для подруг и отправила в чат на восемь человек. Эта идея пришла ей в голову после того, как она сама получила в WhatsApp аналогичное сообщение с тревожной информацией, — только записано оно было мужским голосом. «В том сообщении [было] практически то же самое, [что сказала и я]: что будет закрываться [город], и так далее. И я решила ради интереса, ради шутки подружек развлечь. Тем более, еще по телевизору постоянно все это говорят, все эти новости про коронавирус, вот это всякое», — объясняет Оксана.
На вопрос, почему на нее повлияло сообщение незнакомого мужчины, она отвечает: «Я просто прослушала — и можно сказать, практически то же самое мне в голову и залетело. Как говорится, что залетело, то и сказала».
Сестра мужа Оксаны действительно работает в реабилитационном центре. Очень скоро голосовое сообщение дошло и до нее самой — и она в возмущении начала звонить родственнице. Позвонила и свекровь — «ругала», рассказывает Оксана: «Я вину чувствовала, до сих пор ощущаю эту вину. С моей стороны это было нехорошо и некрасиво, поступок ни к чему не годный».
Женщина признает, что старалась сделать так, чтобы ее сообщение звучало правдоподобно: «Да, я старалась сделать, чтобы [подруги] поверили. Я старалась импровизировать, у меня, по всей видимости, очень хорошо получилось. Но импровизация вышла из-под контроля, сами понимаете». В то же время она настаивает, что записала голосовое сообщение ради шутки: «Я так и думала, что [подруги] в шутку все воспримут. Они мне и не поверили». Оксана говорит, что участницы чата сразу вместе «посмеялись», но не может ответить на вопрос о том, почему в таком случае кто-то из подруг переслал аудиозапись дальше: «Может быть, тоже в виде шутки решили дальше отправить. Сами они не говорят, кто из них [переслал сообщение], — опровергают».
Сама Оксана утверждает, что информации, пересылаемой по соцсетям и мессенджерам, не верит. В том числе, по ее словам, не поверила она и тому аудио с незнакомым мужским голосом, которое подтолкнуло ее к творчеству: «Сейчас полно в соцсетях ходит фейковых сообщений, но я ни в одно из них не верю, поэтому я полагала, что и в это не поверят. А у людей пошла паника, не ожидаемо вообще никак». Оксана рассказывает, что умеет отличать достоверные источники от сомнительных: «Я любительница в интернете полазить. Много могут чего понаписать, но я уже знаю, где правда, а где нет. Я смотрю, во-первых, есть ли ошибки, орфография. Во-вторых, каким сайтом опубликовано сообщение. Информацию беру — только то, что в "Яндексе" в СМИ пишут, а так больше нигде не верю. У канала "Вестей" есть свой сайт, как-то больше я на них полагаюсь. У "Первого канала" тоже есть свой. Я знаю, что они уж проверенные».
В том, что российские власти дают гражданам всю информацию о пандемии, Оксана сомневается. Но считает, что недостаток данных идет людям на пользу: «По-любому, говорят не все, чтобы не развивать панику. Потому что люди очень панически активны, верят во всякое. Если уж в мое сообщение поверили… Если бы власти все сообщали, то вообще в стране дурдом был бы. И так дурдом, а было бы еще хуже».
Госпитализированный в капсуле
29-летняя жительница Липецка Елизавета Кузьмина (имя героини изменено по ее просьбе), работающая консультантом в салоне мобильной связи, была на работе, когда ей позвонил встревоженный муж. Он сказал, что к ним домой — в 20-метровую комнату в бывшем общежитии, где семья живет с двумя дочками, — пришли сотрудники полиции. Проблем с законом у Елизаветы никогда не было, но полицейские, как выяснилось, пришли именно к ней. Так она узнала, что ее обвиняют в распространении фейковой информации о коронавирусе.
Суд к Елизавете Кузьминой отнесся снисходительно: назначил ей 15 тысяч штрафа — вдвое меньше минимальной суммы, которую предусматривает закон. Она говорит, что штраф, тем не менее, сильно ударит по семейному бюджету: за комнату они с супругом платят ипотеку. «Я не хотела никого напугать, — говорит Елизавета. — Думаю, это [наказание] не очень справедливо».
В начале марта в рабочем чате в WhatsApp Елизавета увидела три сообщения от коллеги. «В общем, девчонки, информация от военных. Скоро закроют город, никого не будут пропускать ни туда, ни обратно. Запаситесь продуктами и лекарствами. Сейчас в администрации решают вопрос о закрытии города», — говорилось в них; тревожные новости сопровождались рассказом о том, что какого-то «чувака» увезли «в капсуле» с диагнозом «коронавирус», а подъезд, где он жил, закрыли, «никого не впускают и не выпускают, проверяют тех, кто остался».
Всего минута потребовалась Елизавете, чтобы переслать все три сообщения в родительский чат детского сада, куда ходит ее дочка. Она говорит, что ни волнения, ни страха, прочитав эти сообщения, не испытала, потому что информации не поверила: «В принципе такого быть не может. Если бы что-то такое и было, то власти бы об этом сообщили. У многих маленькие дети, родственники в других городах — если бы планировалось город закрыть, власти бы предупредили». Но на вопрос о том, почему она решила распространить сообщения, которые посчитала ложными, Елизавета ответить не может. «Мне переслали, я переслала, вот и все. Не знаю, не знаю. Не знаю! Не могу сказать, чем руководствовалась в тот момент», — повторяет она.
По словам Елизаветы, ни коллеги в чате салона мобильной связи, ни родители в чате детского сада не поверили присланным сообщениям. Тем не менее, кто-то отправил информацию дальше — но никто в этом не признается. Елизавета объясняет это так: «Наверное, потому что подсознательно думают: вдруг это правда! Вдруг все-таки… Я и сама маленькой частью сознания, наверное, допустила, что это может быть правдой». Она говорит, что отправила сообщения в родительский чат в том числе для того, чтобы «помочь, предупредить, показать, что ситуация серьезная, чтобы с маленькими детьми не особо ходили по улицам».
При этом властям Елизавета верит, а новости о коронавирусе читает в инстаграме губернатора: «Думаю, информацию про эпидемию они не скрывают. Ну если и скрывают, то только чтобы не пугать народ еще больше». В суде она свою вину признала и раскаялась. Но от того, что переписка в WhatsApp довела ее до суда, до сих пор в шоке: «Ладно, если бы человек сам это из головы придумал — тогда да. А я просто переслала — да и к тому же, не куда-то в «Одноклассники» для всех, а группе своих близких знакомых».
«Я че теперь, звезда ютуба, что ли?»
С середины марта уже несколько десятков человек по всей России узнали, что их комментарии во «Вконтакте» и голосовые сообщения в WhatsApp попали в поле зрения правоохранительных органов. Протоколами об административном правонарушении полицейские не ограничиваются: они записывают на видео извинения авторов фейков, а затем вывешивают ролики на своих сайтах и в соцсетях. «Я написал комментарий в группе «Гулаг» о том, что до начала ведения официальной статистики в Казани уже было восемь зараженных», — приспустив медицинскую маску, говорит на одном из таких видео 20-летний Кирилл Хаминов, студент машиностроительного колледжа из Бугульмы. «Откуда у вас такая информация?» — уточняет голос за кадром, очевидно, принадлежащий сотруднице полиции. «Придумал», — отвечает студент, потупившись. «Для чего?» — продолжает голос. Кирилл молчит. Суд назначил студенту 30 тысяч рублей штрафа, сочтя, что своим комментарием он «создал угрозу массового нарушения общественного порядка и общественной безопасности» (от комментариев Кирилл Хаминов отказался).
На сайтах региональных управлений МВД — целый парад извинений. «Данный видеоролик я снял в целях забавы», — признается на камеру 28-летний рабочий завода из Уссурийска, который отправил коллегам видео с рассказом о том, что на его предприятии все подхватили вирус. «Не совершайте таких действий, как сделала я», — призывает россиян 20-летняя студентка медицинского вуза из Иркутской области, которая отправила одногруппницам голосовое сообщение о том, что в регионе десятки заразившихся. «Когда я от одних знакомых услышал, что в Пензе у нас уже 60 человек с подтвержденным диагнозом и еще там почти тысяча под подозрением... я решил спросить у пользователей «Вконтакте», что они знают по этому поводу, — объясняет, повернувшись спиной к камере, 27-летний SMM-щик из Пензы. — Я понял, что напрасно задал этот вопрос, и очень сожалею, что в принципе его задал. Никому не советую лишний раз заводить эту тему». «Прошу извинения у граждан, которые поверили в мою недостоверную информацию, — раскаивается и 33-летняя жительница Новокузнецка, которая на своей странице пересказала историю о смерти молодого человека с коронавирусом, услышанную от работающей в больнице родственницы. — Извините меня еще раз».
Извинения в отделе полиции на камеру принесла и жительница города Салават в Башкирии Ирина Ямалетдинова (имя изменено по просьбе героини). 27 марта она написала в сообществе во «Вконтакте» пост о том, что несколько человек в ее городе заразились коронавирусом и лежат в больнице. «Простите меня, пожалуйста, вину свою признаю, раскаиваюсь, простите меня, пожалуйста. Не делайте моих ошибок, не повторяйте», — говорит Ирина на видеозаписи.
Однако тот факт, что видео с извинениями было выложено в сеть, стал для Ирины неожиданностью, утверждает она. «Они когда меня опрашивали — мусора — они сказали, что видос этот никуда не уйдет, — возмущается она. — Я только из-за этого разрешила, я бы так не разрешила, чтобы меня снимали. Я вообще в шоке. Я че теперь, звезда ютуба, что ли?». Она вспоминает, что полицейские попросили ее записать опровержение «для отчета» и даже объяснили, что именно нужно сказать и как извиниться: «А тут нихера себе, вот это поворот — во всех группах выставили».
Публикацию, на которую обратили внимание полицейские, Ирина выложила в группе «SLV Life» — главном сообществе города. «Я услышала просто, [что] люди на улице [о больных коронавирусом] разговаривали. Я услышала — думаю, надо выставить. Ехала из больницы, просто выложила, и все. Да просто так, делать ***** [нечего] было», — объясняет свое решение она. Первый раз в жизни Ирина решила выложить пост в группе на 40 тысяч человек. Вспомнить, что именно ее заставило достать телефон и поделиться информацией, она не может: «Я ниче ваще не думала. Я не знаю, что меня сподвигло. Нет ответа на этот вопрос — почему. Ну, написала да написала».
Ирина рассказывает, что обычно информацию об эпидемии черпает «из телека». При этом она уверена, что власти сообщают россиянам не всю правду: «Может, паники не хотят». Однако у самой Ирины опасений, что она вызовет панику свои постом, не было: «Да че-то нет, я вообще об этом не думала. Я такой человек — раз, сделала, а потом подумала».
Выплатить штраф — 15 тысяч рублей — Ирине будет сложно: она работает продавщицей, зарплата — восемь-девять тысяч рублей в месяц. «У меня в связи с этими событиями вообще в голове каша. Пятнадцать косарей мне где взять? Я же мать-одиночка. У меня еще аутоиммунное заболевание», — говорит она. На вопрос о том, верит ли она до сих пор информации о заразившихся вирусом, услышанной на улице, Ирина отвечает осторожно. «Не знаю! Скорей всего, нет! Так че-нибудь щас скажешь, а потом опа…» — с опаской говорит она. Но потом добавляет: «Ну, просто эти же люди, от которых я это услышала, — они же тоже откуда-то взяли эту информацию».
«Я хотел добиться правды обманом»
В середине марта 25-летний слесарь Иван Меркушев после смены на заводе, как обычно, ждал автобус. От скуки он прислушался к разговору двух незнакомых женщин, которые стояли на остановке рядом с ним. Они говорили о том, что в одной из пермских больниц на днях умерла женщина, зараженная коронавирусом. «В очередной раз все замалчивают», — подумал Иван.
Информации, которая исходит от российских властей, Иван — рабочий пермского машиностроительного завода со средним образованием — перестал доверять шесть лет назад, после присоединения Крыма. «Раньше я был патриотом. Но интернет кишит роликами, где президент РФ сначала говорит: «Их [российских военных в Крыму] там нету». А потом вдруг — они там были. Они же по телевизору противоречат сами себе каждый день. Всегда скрывали важную информацию от народа», — сказал Меркушев «Холоду».
В ситуации, когда власти не говорят правду, сообщать ее должны журналисты, продолжает рабочий: «Но так как они все продажные или заведомо кормятся у государства, я больше доверяю сплетням из народа. Простым незнакомым людям на остановке».
Спустя несколько дней после того, как он услышал разговор на остановке, Иван листал ленту во «Вконтакте» — и наткнулся на публикацию пермского новостного агентства о о количестве зараженных коронавирусом в регионе. В комментариях он увидел реплику незнакомой девушки о том, что заболевших на самом деле больше. В этот момент Иван и вспомнил о беседе на остановке — и решил поделиться знанием с другими. «Четыре-пять дней назад умерла женщина от коронавируса в первой медсанчасти. Информацию об этом не выдали», — ответил на комментарий он. Администраторов, которые поинтересовались, кто является источником этой информации, Иван заверил: «Человек надежный». И посоветовал: «Вам, ребята, надо искать анонимный источник среди персонала больницы. Вы же СМИ! Флаг вам в руки! Захотите — найдете».
Сейчас Иван признает, что «слукавил» и «совершил глупость». «Я хотел добиться правды обманом. Хотел дать повод журналистам попробовать разобраться. Это же естественное человеческое желание — добиться истины», — объясняет он.
Суд назначил Меркушеву штраф в 30 тысяч рублей. Это вся его месячная зарплата. Чтобы выплатить эту сумму, рабочему пришлось взять кредит. «Неприятно, но не критично, — вздыхает он. — В целом, я и сейчас верю в версию женщин на остановке. Официальная информация для меня либо неполная, либо сплошная ложь».
Эффект жвачки с героином
Повальное распространение фейков — ситуация, типичная для любых чрезвычайных ситуаций, говорит психолог Ольга Макарова, больше десяти лет проработавшая руководителем отдела экстренного реагирования Центра экстренной психологической помощи МЧС. В напряженной ситуации, когда каждую минуту происходят жизненно важные изменения, люди ощущают дефицит информации и начинают активно ее искать, — а из-за сильной эмоциональной вовлеченности в происходящее становятся восприимчивы к любым данным, в том числе недостоверным. «Это характерно для ситуации стресса: когда мы испытываем тревогу и страх, у нас снижаются когнитивные способности, мы воспринимаем информацию менее критично, возникает так называемое "туннельное видение"», — говорит Макарова.
Мотивация у создателей фейков бывает разной, объясняет она. «Передавая другому информацию, особенно эмоционально значимую для большинства, человек может самоутверждаться, поднимать свою значимость и в собственных глазах, и в глазах окружающих. Для некоторых владение информацией, осведомленность и способность ее сообщить может быть удовлетворением потребности во власти, — говорит психолог. — Мотив других может вполне благородным: чувство солидарности и заботы об окружающих. Такой человек чаще всего испытывает тревогу, и передавая слух дальше, чувствует эмоциональную разрядку: передал слух — значит, разделил тревогу с другими». А кому-то распространение такой информации просто приносит удовольствие, добавляет психолог: «Наблюдать за реакцией людей, которым ты сообщил что-то шокирующее, может быть приятно. Способность менять эмоциональное состояние людей тоже позволяет почувствовать власть».
Как вспоминает антрополог, старший научный сотрудник РАНХиГС Александра Архипова, в 2016 году начальник управления образования Краснознаменска Виктор Грищенко разослал директорам школ письмо на официальном бланке, предупредив их о том, что злоумышленники раздают детям у школ красивую жвачку с наркотиками. Чиновник фактически переписал старую легенду, которая рассылалась в родительских чатах, однако в письме сослался на письмо ГУ МВД. «"Эффектом Грищенко" я называю ситуацию, когда человек верит в информацию, которую получает, вовлечен в панику, знает, что есть враг, с которым надо бороться и спасать людей вокруг. Чтобы убедить окружающих, что опасность реальна, он жертвует правдой — создает источник более надежный, чем «женщина в чате», — объясняет Архипова. — Такой человек усиливает авторитетность источника, потому что руководствуется презумпцией опасности». Именно так, по ее словам, поступил рабочий Иван: «Он верит, что власти информацию скрывают (как и Грищенко верил, что опасность наркотических жвачек реальна), и, чтобы убедить всех в том же самом, усиливает свой аргумент ссылкой на "надежного человека"».
Чем меньше люди верят официальной информации от властей, тем больше они склонны делиться друг с другом непроверенной информацией, соглашаются все эксперты. «В ситуации, когда снижается доверие социальным институтам, возникает вера "таким, как я": "Я не верю медицине как институту, но верю знакомой медсестре"», — объясняет Александра Архипова.
Фейк распространяется всегда из-за наличия «презумпции опасности», подчеркивает она. «Есть такое понятие, как "цензура коллектива": сообщество определяет, какую информацию распространять, а какую нет. Фейк станет распространяться по цепочке, только если конкретная информация будет соответствовать ожиданиям сообщества о том, что важно и опасно в данный момент. Движущая сила этой цепочки — ожидание опасности», — объясняет она.
Именно поэтому, считает Архипова, мотивы своих действий не могут объяснить ни Елизавета из Липецка, ни Ирина из Салавата: «Презумпция опасности подействовала прямо на них. Они чувствуют необходимость передавать информацию. Людям в ситуации опасности важно упрочить социальные связи, особенно когда они распадаются, и для этого мы делимся информацией, которую считаем важной». Передавая такую информацию, человек, с одной стороны, проявляет заботу об окружающих, а с другой — это может повысить его социальный статус, говорит антрополог.
«Уголовное наказание за фейки — это тоже порождение паники»
Закон о фейковых новостях, принятый Госдумой весной прошлого года, до сих пор применялся мало, и причина тому — внутренне противоречивые, допускающие неограниченно широкое толкование формулировки, отмечает адвокат, правовой аналитик международной правозащитной группы «Агора» Станислав Селезнев. Но в марте этого года число таких судебных процессов резко возросло, а в апреле дела «посыпались, как из рога изобилия», говорит он, — «при этом практически все оштрафованные моментально начали признавать вину, даже не пытаясь защищаться».
Как показывает практика, у правоохранителей возникают сложности с тем, чтобы доказать, что распространитель фейковой новости заранее знал, что информация недостоверна, отмечает Станислав Селезнев. Вероятно, именно поэтому наказывают обычно только одного человека из цепочки распространения фейка, а не всех. В свою очередь, Александра Архипова подчеркивает, что «сложно отличить вклад в создание фейковых новостей тех, кто придумал текст, от тех, кто передавал их дальше и во время передачи насыщал новыми смыслами». «Поэтому настоящий автор таких фейковых новостей, передающихся по цепочке — коллектив», — отмечает она.
В начале апреля российские власти ужесточили наказание за фейки — теперь за их распространение может грозить уголовная ответственность. Панике подвержены не только обычные люди, но и законодатели, считает адвокат Борис Пейгин: «В условиях пандемии, страха и неизвестности законодательство начинает бурно развиваться — наказание за фейки ужесточается, и этот процесс выглядит непродуманным. Уголовное наказание за фейки — это тоже порождение паники, как и сами фейки».
Важно, что под новые статьи УК подпадают не только заведомо ложные сообщения о произошедших событиях, но и личная оценка действий властей, не совпадающая с официальной, указывает Селезнев. «Как будет доказываться заведомость и ложность? Очень просто — если ваша информация противоречит пресс-релизу органов власти, значит, она недостоверная. А раз она недостоверная, то, очевидно, — заведомо ложная, поскольку вы либо не проверили ее достоверность, обратившись к властям, либо, что еще хуже, получили официальную информацию, но распространили сведения, ей противоречащие», — рассуждает аналитик «Агоры» Дамир Гайнутдинов.
Новые нормы Уголовного кодекса о фейках не перестанут применяться и после окончания эпидемии, обращает внимание Станислав Селезнев. «Их жесткость и "открытый" характер будут и далее оказывать явный охлаждающий эффект на всю общественную дискуссию по любому общественно-значимому вопросу», — считает он.
