Существует стереотип, что в рядах российской армии в Украине воюет очень много бурятов. Правда ли это? Что известно о причастности военнослужащих из Бурятии к событиям в Буче? Зачем буряты идут служить по контракту и как в республике относятся к «денацификации» Украины? На эти и другие вопросы «Холоду» ответила журналистка, глава фонда «Свободная Бурятия» Александра Гармажапова.
Это интервью — отредактированная версия разговора, состоявшегося в подкасте «Холода» о войне в Украине «Кавачай», который ведут украинская журналистка Анна Филимонова и редактор подкастов «Холода» Алексей Пономарев.
Алексей Пономарев: Все мы читали новость о том, что 150 бурятов вернулись домой — им удалось отказаться от службы в российской армии на территории Украины. Расскажи, пожалуйста, какие-то подробности об этом.
— Мне кажется, это не такой уж шок-контент, потому что военнослужащие из России в принципе потихонечку отказываются [от службы]. Просто раньше люди не очень понимали, как это сделать технически. А сейчас, в том числе благодаря организации «Призывник», они знают, каков алгоритм действий, если они хотят отказаться от службы по контракту.
Мы у себя в фонде тоже открыли правовой отдел, куда контрактники, преимущественно из Бурятии, могут обращаться, если они хотят расторгнуть контракт, но у них не получается. Проблемы, с которым сталкиваются контрактники, в принципе одинаковые: командиры не принимают у них рапорты, угрожают им уголовными делами, печатями в военном билете с формулировкой «склонен к предательству, лжи и обману» и так далее. А мы подробно разъясняем, что и как они должны делать.
И в данном случае самолет со 150 военнослужащими, отказавшимися воевать в Украине, приземлился в Бурятии (после остановки в Омске, где высадилась часть военных. — Прим. «Холода»). Тут ничего сенсационного нет. Но оттого, что это связано с Бурятией, это возымело такой эффект. Украинские медиа стали писать, что буряты послали Шойгу, у России заканчиваются буряты.
Алексей Пономарев: Я правильно понимаю, что это напрямую связано с обращением жен военнослужащих из Бурятии?
— Да, среди тех, кто вернулся, были и мужья этих женщин. Они в этом обращении в условиях военной цензуры сказали аккуратно: мы просим заменить наших мужей и отправить воевать кого-нибудь другого. Но на самом деле к тому моменту их мужья уже написали рапорты о расторжении контракта и ждали, когда их отправят домой. Это ожидание затянулось, и, видимо, тут у этих женщин случился некий фальстарт, и они решили заявить о том, что есть такая проблема. Это, к сожалению, усложнило процесс возвращения домой тех военнослужащих. Их уже собирались отправить, но все остановили, обратно их загнали, начали разбираться, что это было и почему. Жены тоже испугались, начали бегать от журналистов.
У нас [в фонде] это видео, где они обращаются к властям, было за пару дней до публикации, но мы его не выкладывали. Во-первых, потому что думали, как это может отразиться на их мужьях — для нас принцип «не навреди» первостепенен. А во-вторых, они произнесли фразу: просим заменить наших мужей. Мы понимали, что это будет максимально негативно воспринято теми, кто придерживается антивоенной позиции, и одновременно властями, которые утверждают, что у нас все идет по плану и все прекрасно.
Анна Филимонова: Как ты думаешь, почему сложилось представление о том, что в Украине воюет очень много бурятов?
— Это давняя история, она тянется с 2015 года. Владимир Путин тогда всем самозабвенно врал, что на Донбассе нет российских военнослужащих, что там сплошь донецкие шахтеры, которые устали от диктатуры Киева. Я не знаю, в чью умную— а точнее, не очень умную — голову пришла мысль отправлять туда бурятских танкистов под видом донецких шахтеров. Вы же понимаете, что они внешне несколько отличаются? Конечно, в Донбассе, когда их увидели, начали спрашивать, кто это. Ну, и выяснили, что они буряты. В тексте журналиста Ильи Барабанова было описано, как местные жители отвечают на вопрос, кто это такие: «А это наши донбасские индейцы».
Спустя какое-то время появилось интервью, которое взяла Елена Костюченко для «Новой газеты» с военнослужащим Доржи Батомункуевым, который горел в танке. Он там говорит, что Путин — это хитрый человек: «”Нет тут войск”, — говорит всему миру. А сам нас по-быстрому: “Давай-давай”».
Параллельно с этим прокремлевское движение «Сеть» выпустило видеообращение «боевых бурят Путина» к населению Украины. В этом ролике несколько молодых людей — этнических бурят — говорили украинцам, что их экономика летит в промежность Кончиты Вурст, также говорили: «Мы любим нашу родину и мы любим нашего президента Владимира Путина».
Спустя годы я нашла девушку, которая произнесла эту фразу. Ее зовут Алтана. Я спросила ее: и как тебе сегодня? Она призналась, что ей стыдно. Она сейчас живет в Германии и честно сказала, что им заплатили за участие в том видео. Ей на тот момент было 16 лет, она очень приблизительно понимала, о чем они там говорят и как это может отразиться на репутации целого народа.
Украинцы запомнили бурят с 2015 года, формулировка «Боевые буряты Путина» просто впилась в сознание. А в первые дни войны туда снова бросили бурят. Поэтому получилось, что украинцы их увидели первыми. У них была реакция: «Снова вы?». И несмотря на то, что впоследствии буряты были там не в таком большом количестве, несмотря на то, что там были и калмыки, и тувинцы, и представители других азиатских народов России, они всех начали называть бурятами.
Была история, когда в Буче обнаружили телефон, который потерял, видимо, военнослужащий из Якутии по фамилии Захаров. И стали писать, что этот Захаров бурят. Мы объясняли, что, ребят, он не бурят, он якут. Но это уже никого не беспокоило.
Украинские блогеры и даже СМИ часто апеллировали к спискам российских военнослужащих 2018 года и писали, что в 64 бригаде, которая обвинялась в зверствах в Буче, сплошь буряты. Мы исследовали список за 2018 год — понятно, что на настоящий момент фамилии не стопроцентно те же, но национальный состав примерно можно понять. Наш аналитик Мария Вьюшкова не поленилась и посчитала, сколько бурятских фамилий в списке 64 бригады. Из 1648 человек бурят там — 30, то есть 1,9%.
Потом известный украинский журналист Анатолий Анатолич сделал выпуск на ютубе, где рассказал про «зверства бурят». Отдельное внимание он уделил военнослужащему, которого зовут Зоригто Жигжитов. Он сказал: вот лицо насильника, варвара, преступника, и потом показал фотографии его дочери. Все было максимально некрасиво. Дело в том, что Зоригто Жигжитов — повторюсь, списки [которые все использовали] старые, за 2018 год — уволился из рядов военнослужащих еще в 2019 году, 9 июля. Он присылал нам свой военный билет и показывал, что никакого отношения ни к какой Буче не имеет. Но почему его использовали? Потому что у него на лице есть шрам, его фото с голым торсом есть в интернете, и он идеально вписывался в образ какого-то варвара, дикаря, который напал на Украину.
И еще масло в огонь подлила бывший уже, к счастью, омбудсмен Украины Денисова, которая активно распространяла непроверенную информацию о бурятах. Впоследствии за другие фейки она была уволена Верховной радой.
Это была очень сложная история, и мы даже говорили, что такое ощущение, что на Украину напала не Россия, а Бурятия. Один мой коллега сказал, что нас всего 0,3% от населения Российской Федерации, а славы — как у государствообразующего народа. Когда стали появляться данные о людях, которые обвиняются в изнасилованиях в Украине, там тоже не оказалось ни одного бурята. И мы тогда стали украинцам говорить: «Где же там буряты? Вы же утверждали, что мы были сплошь насильниками». Мы ни одной бурятской фамилии сейчас там не видим. Потом «Медиазона» делала исследования по тому, куда уходили [украденные мародерами] стиральные машинки: в лидерах Екатеринбург, если не ошибаюсь, Челябинская и Кемеровская области. Бурятии в лидерах нет точно.
Нам еще очень «помогли» некоторые российские либералы, которые позволяли себе на этой волне очень интересные высказывания в адрес бурят. В частности, такой персонаж как Александр Невзоров сказал, что в Украину должна поехать Мария Захарова, чтобы удовлетворять роту бурят, потому что им все равно, кого насиловать. Или, например, Андрей Пионтковский, тоже интересный персонаж, заявил, что если Украина не выстоит, то на шоппинг в Милан и в Париж будут ездить бурятские и чеченские садисты. Ну вот мне интересно, а русские там, что, цветочки поливают и котят спасают? То есть была такая акцентуация, потом она изменилась.
Алексей Пономарев: Я думаю, что тут с Пионтковским история в том, что он же сам уже давно где-то в Америке, далеко от театра военных действий и от России, и не очень представляет на самом деле, что происходит.
— Но мы же помним высказывания Ольги Гусевой, которая в «Популярной политике» сказала, мол, вот мы же с Дмитрием Низовцевым (оба — ведущие ютуб-канала «Популярная политика». — Прим. «Холода») нормальные русские, русские же разные, вот мы хорошие русские, а в Украине в войне участвуют всякие отбросы, например, буряты.
Алексей Пономарев: Да-да, это ужасный момент был.
— Хотя она извинилась. Спасибо ей. Она единственная, кто извинился за подобное высказывание.
В тот период мы, мне кажется, огребали от всех: и от украинцев, и от российских либералов, и от властей. Кремль как делал? Он публично-то говорит: мы все равны, у нас многонациональный народ. А втихую в телеграм-каналах было два варианта: либо в Буче был фейк, либо там зверствовали дикари с окраин. Это же тоже внедрялось потихоньку. Но самое интересное, что после Бучи за нас вступился советник офиса президента Украины Алексей Арестович, который сказал, что, по его данным, в Буче зверствовали не буряты, как любят писать — он отдельно это отметил, — а крепкие славянские парни. Многие тогда стали говорить, мол, что он несет, но впоследствии я читала расследования, в которых основными подозреваемыми в том, что происходило в Буче, были псковские десантники.
Сейчас, к счастью, акцент стал смещаться. Почему? Это тонкий момент. Российские либералы поначалу — подчеркну, далеко не все — пытались продвигать такую повестку: мы же с украинцами, мы белые люди, мы поймем друг друга, мы же цивилизованные. А вот эти нацмены с окраин — они-то как раз дикари. И поначалу украинцы — их можно понять, они были в очень эмоциональном состоянии, на них все-таки напали, — писали, что эти буряты вообще туалетом пользоваться не умеют, странные люди.
То есть украинцы поначалу думали, что буряты вообще не ок, но впоследствии они стали обвинять некоторых российских либералов в имперском мышлении и даже заступаться за нас. Потому что на самом-то деле и буряты, и украинцы, и казахи хорошо поймут друг друга, все они — выходцы из Советского Союза, и все они были в положении второсортных. Этот разговор с украинцами, «мы-то с вами белые люди», был не к месту, потому что на подсознательном уровне украинцы помнят, что в Советском Союзе они были недостаточно белыми, а были как раз-таки как казахи, буряты.
Это стало для меня абсолютно очевидным, когда я участвовала в одном из украинских телешоу как спикер. В конце ведущие сказали: Александра, вы же понимаете, как важен украинский язык, без языка нет нации, поэтому мы отстаиваем свое право говорить на родном языке. Они меня поблагодарили за диалог, и я решила в ответ поблагодарить их на украинском. Вы знаете, только нацмен может понять эмоцию, когда другой человек говорит на его языке. Они очень обрадовались и начали тут же спрашивать: а как на бурятском сказать «спасибо»?
Анна Филимонова: Есть еще такой стереотип и в Украине, да и в России, что Бурятия — это очень бедный регион, и поэтому люди там менее защищены, их проще забрать в армию и использовать как пушечное мясо. Так ли это?
— Поначалу мы действительно объясняли, почему так много военнослужащих из Бурятии участвует в войне, финансовым состоянием региона. Бурятия занимает 81 место из 85 субъектов Российской Федерации по качеству жизни (по итогам 2020 года, а по итогам 2021-го — на 78 месте. — Прим. «Холода»). Но в какой-то момент мы поняли, что все же люди передергивают, когда говорят, что Бурятия — это вообще такая дыра, ниже некуда. Мы подумали: хорошо, а если мы поедем по Ленинградской области, заедем, не в обиду, в город Лодейное поле, мы там что увидим?
Алексей Пономарев: Таких мест много в России.
— Да. Кто-то из моих знакомых сказал — не в обиду, опять же, бурятам: Бурятия, конечно, дыра, но таких дыр в России очень много. Я думаю, история следующая. Почему военнослужащие из Бурятии идут в контрактники? Потому что раньше, когда Россия особо ни с кем не воевала, контрактная служба в Бурятии была по факту гражданской. Люди ходили на какие-то учения, перебирали бумажки, подметали плац, и все у них было прекрасно. Основная мотивация там связана с военной ипотекой. Почему? Потому что в городе Улан-Удэ квартиры стоят каких-то немыслимых денег. Я «сверяла часы» на эту тему с известной в Бурятии журналисткой Анной Зуевой, и она мне объяснила: однокомнатная квартира 30-35 квадратных метров, даже не в новом доме, стоит на вторичном рынке 3 миллиона рублей. А двухкомнатная 40-45 квадратных метров стоит 4 миллиона. И Аня Зуева, которая раньше была телезвездой в Бурятии, сказала, что с трудом оформила себе ипотеку. Я не знаю, кем надо работать в Бурятии, чтобы купить квартиру. Поэтому мотивация у военнослужащих из Бурятии связана сугубо с военной ипотекой.
Сказать, что кто-то там верит в денацификацию Украины… Как я говорила в одном интервью, этот аргумент был плевком в лицо национальным меньшинствам России, которые всю жизнь слышали о том, что они чурки узкоглазые или хачи черножопые, и которые знают, что квартиры сдают только славянам. И когда говорят, что мы будем денацифицировать Украину, — реакция у них как минимум недоумение.
Алексей Пономарев: На «Холоде» была колонка Фариды Курбангалеевой «Моя личная денацификация», о том, что «денацификация» проводится Владимиром Путиным уже давно в отношении так называемых национальных меньшинств. То есть людей отгораживают от родного языка и культуры, основной язык везде русский. Никакой федерации на самом деле нет, все очень завязано на Москву.
— Была бы реальная федерация, у нас не было бы такой ситуации, когда Бурятия занимает 12-е место в стране по добыче золота, в недрах республики 48% запасов цинка России, у нас есть нефрит, уголь, есть Байкал в конце концов, — и при всех этих богатствах регион находится на 81 месте из 85 по уровню жизни. Альтернатива для местных молодых ребят — либо ехать работать вахтовым методом на север России, когда два месяца не видишь свою семью (как вариант — ты едешь в Южную Корею, где сейчас много бурятов), либо идти на контрактную службу во имя военной ипотеки. Хотя есть еще третий вариант — поехать в поисках лучшей жизни в Москву или Петербург и услышать, что ты чурка узкоглазый и должен валить к себе домой.
Анна Филимонова: Южная Корея, по-моему, лучший вариант, выбираю ее.
— Ну да. Возвращаясь к языку, мы говорили бурятам и в соцсетях, и в личных разговорах: вы что, хотите, чтобы украинцы тоже не говорили на своем родном языке? Или вы хотите, чтобы они не знали своей истории? Точно так же, как это получилось, к сожалению, с вами. Буряты действительно плохо знают родной язык, и это общая боль и для украинцев, и для казахов, и для бурятов, и для других бывших советских народов. В Советском Союзе же было очень непочетно говорить на своем родном языке. Ты считался деревенщиной. Я помню болезненный для меня момент, как мой дедушка пришел в одну из поликлиник в Бурятии и на бурятском языке спросил женщин в очереди: «Кто последний?». И они ему сказали: «Что ты мычишь на своем бурятском, говори по-русски». Таким унижениям подвергались в принципе все. Украинцам говорили: что ты шокаешь, шо ты гэкаешь.
Вот мы и говорим о том, что буряты, как национальные меньшинства, пострадавшие от всех этих проявлений [имперской политики], должны поддержать украинцев, потому что они пытаются вернуть себе свой язык. Им это тяжело дается — видно, что многим легче говорить на русском, но они пытаются, потому что нет языка — нет нации. Пытаются изучить свою историю и пережить то, что было при Голодоморе. Это же очень важно.
Буряты, к сожалению, плохо знают и свою историю. Многие не знают о том, что в 1930-е годы вся верхушка бурят была расстреляна и перебита якобы за панмонголизм. Их обвинили в работе на японскую разведку, писали в их делах, что они проводят националистическую пропаганду, заявляют, что Советская власть колонизировала Бурятию.
Сегодня мы говорим о том, что федерация, к сожалению, не состоялась, но в наших силах сделать так, чтобы она была. Потому что Россия — это очень интересное государство, и оно на самом деле очень перспективное, именно как Российская Федерация. Мало где такое найдешь. Хочешь буддийскую атмосферу — едешь в Бурятию, в Калмыкию, в Туву. Хочешь какой-то арабской истории — едешь в Дагестан или Чечню. Хочешь увидеть купола — можешь поехать в Ивановскую область.
Но вместо того, чтобы пытаться соединить эти интересные лоскуты, наше правительство всегда разжигало межнациональную ненависть. Я понимаю, почему это происходило. Потому что, если бы Российская Федерация стала толерантным государством, невозможно было бы напасть на другое суверенное государство, аргументируя это тем, что у них язык не язык, история не история, государство не государство, и вообще они не нация, а неполноценные русские, отбившиеся от рук. Это же невозможно было бы объяснить. Потому что ты должен уважать чужую культуру и чужое право на свой путь.
Путин неоднократно называл себя главным русским националистом. Ну не можешь ты в многонациональном государстве объявлять себя главным русским националистом! Это означает, что ты отстаиваешь интересы только одного народа, государствообразующего. Они даже не поленились в Конституцию вести эту формулировку, а она изначально дискриминирует другие народы. О'кей, у нас русские — государствообразующий народ, а остальные какие? Бесплатное приложение? Вы в 2018 году перевели наши языки в разряд факультативов и говорите: а почему житель Бурятии должен изучать бурятский, если он не бурят. Хорошо, а почему житель Бурятии, этнический бурят, должен изучать русский, если он не русский?
Также почему вы утверждаете сейчас, что украинский язык хуже русского? Вот такой смешной, такой нелепый, и вы так говорите вместо того, чтобы говорить как правильно и как нормальные люди на русском. А с чего вы решили, что ваш язык красивый и хороший? Может, украинцы тоже считают, что у вас он какой-то не такой.
И до чего мы так дойдем? До того, что все начнут оскорблять друг друга. Зачем это надо? Нет чтобы сказать: вау, какой у тебя интересный язык, как это здорово, что ты им владеешь.
Глава Бурятии Алексей Цыденов — этнический бурят, но он вообще не владеет бурятским языком. Он пытается [говорить на нем], но очень плохо получается, очень сильный акцент, и видно, что это заученные фразы. При этом глава парламента Бурятии Владимир Павлов — этнический русский, но он прекрасно говорит на бурятском. Его называют нашим бурятским парнем, говорят, что он-то как раз и есть бурят. Твоя национальность и этничность не связаны непосредственно с тем, кем ты родился. Это вопрос, кем ты себя ощущаешь. Интересно, что у нас с позиции бурятского национализма выступает Надежда Низовкина (поэт, литературный критик и правозащитник. — Прим. «Холода»): защищает бурят, иногда даже кажется, что несколько идеализирует. Мы ее как-то спросили: Надежда, вы себя больше как бурятка или русская идентифицируете? У нее немного восточные черты, но в целом она производит впечатление русского человека. И она ответила: вообще-то я чувашка, но в душе, наверное, бурятка.
Было бы здорово, если бы люди стали воспринимать друг друга такими, какие они есть. В отношении русской культуры проблема в том, что мы ведь тоже очень мало знаем. Да, мы изучали Достоевского, Пушкина, Гоголя — хотя Гоголь, сейчас скажут украинцы, наш. Мы учили русскую классику, но если углубиться, то что многие знают о русском народе? Что есть кокошник, косоворотка, лапти, калинка-малинка, медведь и гармошка.
Алексей Пономарев: Ну да, тоже набор стереотипов на самом деле.
— Да, и это плохо. Если бы люди начали воспринимать друг друга, отходя от стереотипов, нам бы всем было гораздо легче жить. А сейчас мы все живем в каком-то своем коконе и говорим: ой нет, ты плохой, а ты хороший, потому что ты, например, бурят, а ты русский. Так делать нельзя.
Анна Филимонова: Я как украинка очень хорошо понимаю твою боль и надеюсь, что это изменится и мы все начнем наконец-то уважать отличность друг друга. Потому что это жутко советская черта — пытаться сделать все гомогенным, похожим друг на друга и банить любое отличие.
— И не понимать, что это на самом деле эта попытка быть похожими нас обедняет.
