Теперь ты знаешь, как устроена жизнь

На студентку журфака МГУ написали донос. Оказалось, что она знает автора

С началом войны в образовательной среде стали пристальнее следить за инакомыслящими. Нередкими стали доносы на учителей и политическое давление на студентов. В апреле 22-летняя преподавательница проекта «Медиакласс» в московской школе Мария Габисова узнала, что на нее пожаловались в департамент образования. Некий «Иванов Иван Иванович» писал, что она общается со школьниками на политические темы и проводит секспросвет. «Холод» рассказывает историю молодой учительницы и человека, донесшего на нее.

На вас написали

12 апреля 22-летнюю учительницу Марию Габисову вызвали в школу подписать документы. Просьба выглядела настолько типично, что она даже не помнит, о каких бумагах шла речь — учителей все время просят что-то подписать. Нетипичным, однако, был тон администрации. По нему девушка поняла, что ей предстоит «серьезный разговор». В школу она отправилась со своим лучшим другом Никитой Куликовым.

Еще осенью 2021 года Габисова, будучи студенткой четвертого курса факультета журналистики МГУ, устроилась на должность специалиста по связям с общественностью в одну из московских школ (ее номер нам известен, но по просьбе героини мы его не называем. — Прим. «Холода»). В то время департамент образования Москвы запустил проект «Медиакласс», и в школы стали привлекать к преподаванию журналистов. Так Габисова стала совмещать работу специалиста по связям с общественностью с преподаванием журналистики ученикам шестых-восьмых классов. Тем же в этой школе занимался и Куликов.

«Мария Сергеевна, на вас написали», — такими словами встретила Габисову коллега, когда 12 апреля она пришла в школу подписывать документы.

Перед ней положили бумаги: два листа с распоряжением правительства Москвы о том, что власти должны уведомлять школы, когда в департамент образования приходят жалобы на учителей, текст самой жалобы и распечатки твитов Габисовой о работе в школе. 

В одном из твитов она писала, что говорила с семиклассницей о контрацептивах. По словам Марии, как-то в свободное от уроков время она общалась с учениками — они говорили про сериалы, и одна ученица спросила: «А как в сериалах показывают секс без беременности? Мне родители сказали, что после любого полового акта наступает беременность и никакого другого варианта нет». 

«И все школьники так на нее посмотрели, мол, “ну, ты че”, — вспоминает учительница. — И одна из девочек стала ей рассказывать про контрацептивы. Я добавила, что бывают противозачаточные [препараты] и что крайне важно перед любым романтическим опытом удостовериться, что рядом с тобой человек, которому ты можешь доверять. Неизвестно, какой парень ей в будущем попадется и что он ей наговорит. Лучше она узнает об этом сейчас, в 13-14 лет, от авторитетного человека, чем не узнает вообще». 

Габисова подчеркивает, что этот разговор не был травмирующим, в нем не было подробностей. «Семиклассницы — это девчонки, которые смотрят сериал “Эйфория”, “Сексуальное просвещение”, у них “Нетфликс” под рукой. Не то что я первая, кто с ними делится этой информацией», — добавляет она. 

Остальные твиты, которые цитировали в жалобе на Габисову, были посвящены личным и школьным вопросам. Например, в одном она писала о том, что учителям «нужно отстать от детей с претензиями по поводу цвета волос, ногтей длинных и так далее, дать им свободу самовыражения, а не загонять в строгие рамки». В другом она возмущалась, что 24 марта их с Куликовым сократили с должности специалистов по связям с общественностью до педагогов по дополнительному образованию, уменьшив зарплату с 40-50 тысяч рублей до 6-10 тысяч в месяц.

Теперь ты знаешь, как устроена жизнь

В дополнение к распечаткам твитов некий «Иванов Иван Иванович» писал: «Что происходит в школе Москвы? Журналистику ведут два студента Габисова Мария и Куликов Никита, они практически разлагают детей. Со стороны Маши — крики, общения на политические темы, секс-просвет, о котором она пишет в “твиттерах”. Примите меры».

Габисова спросила коллегу, показавшего ей донос, что это значит, а потом начала смеяться. «У меня такая защитная реакция — я начинаю хихикать. Но смотрю на своего лучшего друга, а он обеспокоенно смотрит на меня в ответ», — рассказывает она. 

Учительницу попросили написать объяснительную. Она написала, что указанная «Ивановым Иваном Иванычем» информация — клевета. Представитель администрации школы посоветовал ей сменить аватарку в твиттере, на которой была ее фотография, и потереть записи, а также сказал, что, возможно, за ней начнет присматривать доносчик, «будет еще что-то искать, чтобы насолить». 

О том, кто скрывался за именем «Иванов Иван Иванович», Габисова не имела ни малейшего представления.

Действуют по фану

С началом войны россияне стали чаще доносить друг на друга. Причиной доносов, как правило, становится разное мнение о войне в Украине. Россияне сдают силовикам соседей, которые украшают балконы желтыми и голубыми ленточками, жалуются на коллег, срывающих буквы Z, расклеенные в общественных пространствах. Доходит и до доносов на родственников.  

В апреле художницу и активистку Сашу Скочиленко арестовали после того, как на нее донесла пожилая покупательница «Перекрестка», в котором Скочиленко заменила ценник на листовку с информацией о бомбежке школы искусств в Мариуполе. Покупательница сообщила об этом сотрудникам супермаркета, но, не увидев от них никакой реакции, пошла с этой листовкой в полицию. Теперь Скочиленко обвиняют в распространении фейков о российской армии. Ей грозит от 5 до 10 лет лишения свободы.

Доносы — не просто частная инициатива, в России появляются проекты, которые их стимулируют. 21 марта партия «Справедливая Россия — За правду» запустила сайт, где граждане могут пожаловаться на действия, которые наносят вред стране. Инициатор проекта, депутат Госдумы Дмитрий Кузнецов, анонсируя запуск ресурса, говорил, что сайт нужен, чтобы «настроить кадровую политику государства на патриотическую волну». «Это не про чистки, это про любовь к стране», — объяснял он.

Другая инициатива — от властей Калининградской области. 16 марта жители региона стали получать СМС от МЧС, подписанные при этом правительством области, в которых граждан призывали доносить на распространителей фейков о военных действиях России в Украине. Жалобы предлагалось присылать через бот в телеграме. Подобные боты «Медиазона» нашла в еще нескольких регионах России.

Глава юридического отдела «ОВД-Инфо» Александра Баева говорит, что мысль о возможности доноса не приходит людям в голову сама по себе — ее транслируют власти, а люди считывают это как призыв к действию: «Мы же понимаем, что репрессивные практики творятся не только руками правоохранителей и людей, работающих в государственных структурах. В этом участвуют и обычные граждане — кто-то искренне, кто-то под давлением, но репрессии делаются и их руками тоже».

СМИ уже немало писали о доносах в школах и вузах. Например, в Пензе восьмиклассники пожаловались на учительницу английского языка Ирину Ген. Объясняя ученице-спортсменке, почему та не сможет поехать на соревнования в Чехию, Ген сказала, что в России тоталитарный режим. Ученики передали в полицию аудиозапись урока, и на учительницу завели уголовное дело о «фейках». 

А в РАНХиГС одна из старост предлагала доносить на преподавателей с антивоенной позицией. В качестве примера она привела ситуацию, в которой преподаватель в ответ на вопрос о разработке в Украине биологического оружия намекнул, что это сказки.

В школы спускают методички о том, как говорить о войне в Украине, и требуют от учителей отчитываться о проведении таких уроков. Не согласных с такой политикой уже начали увольнять.

Сайт Radio France Internationale со ссылкой на анонимного социолога, преподавателя крупного московского вуза писал, что дети не доносят по идеологическим мотивам, а действуют просто «по фану». «Это неосмысленное, ситуативное действие, и этим оно страшно. Любой осознанной политической позиции можно что-то противопоставить в качестве аргумента. А с этим поведением невозможно взаимодействовать, за ним ничего не стоит», — говорила анонимный социолог.

Очень сильная самоцензура

Марии Габисовой, по ее словам, всегда хотелось преподавать. Ладить с детьми она научилась еще в родном Владикавказе: воспитывала младших братьев, возилась с двоюродными братьями и сестрами. Работа в школе для нее была «наивным возвращением в детство».

«Общаясь с детьми, ты можешь вернуть себя в то время. Мы как-то в классе устраивали сеанс свободного письма — нужно было писать первое, что приходит в голову. И одна девочка написала: “У меня все хорошо, я всему рада, я смотрю в окно — там солнышко, птички поют”. Я прочитала это и чуть не расплакалась — настолько светлый человек, — говорит Габисова. — Кто-то в таких текстах переживал из-за того, что он мостик хуже всех делает или старше всех остальных в классе. Настолько очаровательные дети, умиление постоянное».

Ученица седьмого класса, где преподавала журналистику Мария, Айка (нам известна ее фамилия, но мы не называет ее по этическим соображениям. — Прим. «Холода») говорит, что никто из детей не жаловался на уроки Габисовой и Куликова: «Нравилось сидеть на уроках у них — чувствуешь себя с ними на одной волне, все всегда понятно и доступно. Никогда не постесняешься что-то спросить или высказать. Поймут и поддержат». Всего один раз за полгода преподавания Габисова, по ее словам, повысила в классе голос, «обычно все заканчивалось на ее фирменном взгляде», после которого нарушители спокойствия замолкали. Криков, о которых писали в доносе, никогда не было. 

«Мария Сергеевна спрашивала у нас, интересно ли нам погружаться в мир медиа, хотим ли мы вообще об этом слышать. Ученики всегда реагировали спокойно. А чего им бояться или злиться? Все нейтрально и деликатно. Бывали моменты, когда мы не хотели обсуждать политику, потому что об этом говорили из каждого утюга. Мы попросили — нас услышали. И пока во всем мире был какой-то кипиш, у нас на уроках была приятная атмосфера», — рассказывает Айка.

Габисова считала, что учитель не только обучает предмету, но и становится проводником, транслятором жизненной мудрости. Когда ей на четвертом курсе бакалавриата подвернулась возможность работать в школе, она «очень радовалась, была счастлива, чуть ли не бегала, прыгала и скакала от радости».

С некоторыми детьми из школы она уже была знакома — ее приглашали рассказывать про TikTok, которым она занималась в «Новой газете». «Я понимала, что это работа с подростками и мне нужно сдерживать себя, не навязывала им свое мнение, фильтровала информацию. Я могла сказать: “Читайте независимые СМИ и дальше делайте самостоятельные выводы”», — говорит Габисова. 

По ее словам, у нее «очень сильная самоцензура»: «Я сейчас делаю один подкаст, и коллеги предложили позвать ребят из DOXA на запись. Я говорю: “Они же политзаключенные. Как мы будем с ними разговаривать?”. Мне отвечают: “Нормально”. И я понимаю, что я уже не в школе и не на журфаке, и я могу предложить любого гостя, которого захочу, и его примут, а у меня эта мысль не укладывается в голове». Она осознает, что в школе «подбирала слова» — «особенно после 24 февраля со скрипом шло каждое слово». 

Теперь ты знаешь, как устроена жизнь
Мария Габисова. Фото из личного архива

Еще до того, как на Габисову донесли, она слушала лекции политолога Екатерины Шульман про доносительство. Она понимала, что после 24 февраля люди постоянно друг на друга жалуются, и боялась, что про нее тоже что-то могут рассказать. 

«Я недавно брала интервью у историка, и она сказала, что мрачное семилетие было эпохой доносительства, и я подумала: “Боже мой, как все циклично”. При этом мне казалось, что доносы — это что-то далекое, для других, для людей, более значимых, чем я. У меня было ощущение, что я еще маленькая, что я еще почти ребенок. Мне кажется, что меня не нужно обижать. Говорят, что донос — это средство мести. Мне не за что мстить, я человек, который никого не обидел. Единственный момент, когда я считала себя взрослой — это когда ко мне дети подходили с вопросами», — говорит она.

Лучше уволиться сейчас

Вопросы дети задавали Марии часто. На уроках по журналистике они с Куликовым завели традицию: чтобы приучить детей читать новости, преподаватели каждый четверг спрашивали, кому какая новость больше всего понравилась за неделю. «Обсуждали источник, что там факт, а что — мнение. Разбирали по косточкам», — вспоминает Габисова. 

Однажды после обсуждения новостей у школьников начался спор про то, чей Крым. «Я не стала говорить им свою позицию, только объяснила, что перед тем, как вести какую-то дискуссию, нужно узнать достаточное количество информации, чтобы ее использовать, а не просто кричать друг на друга, основываясь на чьих-то убеждениях. Я уважаю каждую вашу позицию, мне без разницы, но не нужно болтать просто так — это странно и глупо. Кто-то из детей приходил на урок со словами: “Вот мы прочитали в Meduza”, а кто-то свято верил РИА Новости, RT, Первому каналу», — говорит она. 

Однако, несмотря на приятные эмоции, которые давало ей преподавание, на фоне войны Габисова подумывала об увольнении, потому что «невозможно смотреть детям в глаза и говорить вещи, в которые ты не веришь, а вещи, в которые ты веришь, произносить нельзя». Смущало и то сокращение, через которое они с коллегой прошли в конце марта. Объяснительная, которую пришлось написать после письма из Московского департамента образования, стала последней каплей и подтолкнула учительницу к увольнению. 

По словам Марии, донос сильно по ней ударил. С начала войны у нее и так было «стремное ощущение, что вообще никому нельзя доверять». Поругавшись с мамой, которая работает в МВД, из-за разных политических позиций, она чувствовала себя небезопасно, боялась, что мама может об этом разговоре кому-то сообщить. «Но сейчас я поняла, что зря обижалась на маму, она меня в ситуации с доносом поддержала», — говорит она. 

Уволиться из госучреждения обычно непросто: администрация школ, как правило, просит сотрудников доработать до конца года, поскольку найти замену и оформить все нужные документы сложно. Тем не менее, завуч намекнула Габисовой, что ей лучше уволиться сейчас, потому что ее «надо вывести из-под обзора» доносчика. Мария приняла намек во внимание и написала заявление об увольнении по собственному желанию. Она не считает, что в школе на нее как-то давили, говорит, что «сама была в таком состоянии, что охотно написала это заявление». 

«Зарплату все равно сократили. У меня выпускной год в университете. Сложно оставаться работать в школе, когда в мире происходят страшные вещи, да и к тому же после этой жалобы мне хотелось уйти, закрыться в комнате и ничего больше не делать. У меня было ощущение, что меня начнут преследовать и все будет очень плохо, что мне нужно уехать куда-нибудь очень далеко — в другую страну», — говорит Габисова. Ей казалось, что ее то ли преследует «Мужское государство», то ли на нее скоро заведут дело в ФСБ.

При этом в школе, по словам Габисовой, к жалобе отнеслись адекватно: коллеги поддержали ее и сказали, что наверняка на нее донесли не учителя и не родители, а кто-то из ее знакомых. «Я сразу подумала на одного человека, но потом отбросила эту идею. Я была уверена, что у меня нет таких людей в окружении, которые могли бы донести», — вспоминает она.

Иван Иванович Иванов — это я

Все это время Мария продолжала ходить в университет. Учебный год на журфаке подходил к концу, но у Габисовой оставались обязательства как у главы студсовета. После увольнения она рассказала в студсовете о ситуации в школе.

«Моя реакция на переживание — это выплеснуть все, рассказать всем. Мне нужно поделиться столько раз, чтобы на 20-й мне стало легче. Среди тех, кто слушал мой рассказ, был студент, на которого я думала, что он мог донести, но отбросила эту идею. Мы с ним раньше дружили, а потом отношения сильно испортились. Он что-то пошутил в тот день про донос, я не обратила внимания», — рассказывает она.

Вечером того же дня  Габисова вместе с Никитой Куликовым смотрела сериал. Внезапно ей позвонил тот студент — Антон (его имя изменено по просьбе героини. — Прим. «Холода»). «Я опешила, потому что у нас были такие отношения, что он бы мне просто так не позвонил. Пока я думала, брать или не брать трубку, звонок оборвался. Но я решила перезвонить, потому что могло быть что-то срочное — вдруг кто-то суицид в общежитии собирается совершить, и он мне звонит как председателю студсовета. Это был наиболее вероятный расклад, потому что, чтобы он мне позвонил, должна быть ситуация жизни и смерти», — продолжает Габисова. 

Перезвонив, она услышала: «Прости, я решил признаться. Иван Иванович Иванов, который написал на тебя докладную, — это я». 

От шока Габисова не запомнила, как Антон объяснил свой поступок, помнит только, что он извинился и что говорил что-то про беспокойство за школьников. «И я, если честно, благодарна за этот звонок. Во-первых, я не хочу, чтобы люди попадали в неприятные  ситуации, и мне его даже жалко в какой-то мере. Во-вторых, если бы он не позвонил, я бы продолжала думать, что меня пасут, все плохо. Я себя накрутила по полной. Но он признался, и я такая: “Окей, это просто междусобойчик из-за прошлых событий”».

Осенью 2021 года, когда Мария пошла преподавать в школу, у нее с Антоном случился конфликт. «Звучит как несчастная история любви, но на самом деле я просто обошла его на выборах в студсовет», — шутит она. 

Антон до начала учебного года 2021/2022 был председателем студсовета журфака и на очередных выборах выдвигался на второй срок. На факультете о нем говорят как об очень серьезном, собранном человеке, для которого важны «всякие бумажки, правила и регламенты». По словам зампреда студсовета Майи Шкапиной, и администрация факультета, и его однокурсники считали Антона хорошим студентом, который много делает для факультета. При этом студсовет при нем чаще соглашался с мнением администрации журфака, чем со студентами. 

Габисова хотела преобразить студсовет, сделать его либеральнее и поэтому решила выдвинуть свою кандидатуру. У нее были хорошие отношения с Антоном и поэтому она решила, что будет этично предупредить его о своем выдвижении. Габисова позвонила ему, но, по ее словам, Антон воспринял ее выдвижение как оскорбление. 

На выборах большинство студентов проголосовало за Габисову, и она стала новым председателем. Антон остался в составе студсовета и продолжил общаться с Марией по учебным делам, но их отношения стали напряженными. 

Теперь ты знаешь, как устроена жизнь
Никита Куликов. Фото из личного архива

Никита Куликов знал, что Антон злится — он не понимал, почему студенты проголосовали за Марию и почему она решила выдвигаться. «Он считал, что все делает правильно, и это задело его самолюбие, я полагаю, — говорит Куликов. — Позже в студсовете они стали занимать две полярные позиции. Антон больше ушел во взаимодействие с администрацией факультета. Маша, конечно, по должности тоже взаимодействовала [с ней], но, можно сказать, что Антон был более провластным, а Маша — более оппозиционной. Две крайности в идеологическом смысле оказались».

Куликов не уверен, какие именно политические взгляды были у Антона, но говорит, что тот «точно не оппозиционер и не ура-патриот». «Он, скорее, молчит по провокационным поводам, и, возможно, поэтому он выбирает писать доносы, а не разговаривать в открытую. Потому что сделать анонимно и тихо проще, чем что-то открыто заявлять», — говорит Куликов.

Что-то, что уже было

Хотя перед тем, как признаться, Антон и просил Габисову никому не рассказывать об их разговоре, она все же рассказала о нем близким. Также она написала тред о ситуации в твиттере, но не назвала имени доносчика. Однако студенты догадались, о ком идет речь, и информация быстро распространилась на журфаке. «Я сначала свято верила, что смогу никому не говорить, раз попросили. И я себя жрала до недавнего времени из-за того, что я кому-то рассказала, написала тред», — говорит Габисова. 

Некоторые студенты и преподаватели журфака поддержали Габисову. Часть студентов обратилась в учебную часть с просьбой разобраться в этой ситуации, так как, по их мнениею, своим поступком Антон нарушил этический кодекс университета. Преподавательница, к которой обращались студенты, объяснила «Холоду», что, по ее мнению, к учебному процессу конфликт отношения не имеет, а комментировать личные конфликты студентов она не вправе. 

Зампред студсовета Майя Шкапина считает, что учебная часть наверняка была удивлена, что Антон решился на такой поступок. Он, по ее словам, постоянно говорил членам студсовета, что нужно быть демократичнее и понимать, что каждый поступок имеет последствия и нужно уметь нести ответственность за них.

«Мне кажется, абсолютно все были удивлены, шокированы и очень сильно злы», — добавляет она. Шкапина, как и некоторые другие студенты, теперь хочет, чтобы на журфаке созвали комиссию по поводу поступка Антона. 

Впрочем, далеко не все студенты считают, что это разбирательство необходимо. «Есть немало людей, которые говорят, что не все так однозначно. Он же извинился, значит, все нормально и можно в целом его простить. Не знаю, для меня это слом всего, потеря веры в человечество. Как мне сказали взрослые люди, с которыми я поговорила: “Ну, теперь ты повзрослела, теперь ты знаешь, как устроена жизнь”. Для них это что-то понятное, что-то, что уже было», — говорит Габисова.

Тем не менее студсовет инициировал разбирательство в связи с доносом Антона. Габисова сказала, что не будет в нем участвовать, потому что она — заинтересованное лицо. Сейчас на факультете решают, будут ли по этому поводу созывать комиссию по студенческим делам. А пока студенты голосуют в онлайн-опросе по поводу того, нужно ли убрать Антона с должности старосты курса. 

Как студенты сказали «Холоду», из 331 учащегося в голосовании уже приняли участие 253. Большинство — 167 человек — выступили за замену старосты, 126 сказали, что нужно провести комиссию, 36 считают, что нужно оставить все, как есть.

Антон отказался отвечать на вопросы «Холода», но сказал, что хочет обратить внимание на «два принципиальных пункта, которые потерялись в общей канве»: на то, что Габисова сама приняла решение об увольнении из школы и задумывалась об этом задолго до всей этой ситуации, и на то, что он сам деанонимизировал свою жалобу, когда позвонил ей и во всем признался. Антон также добавил, что эта ситуация — «личное дело двух людей». Он жалуется, что после того, как информация о его доносе  распространилась по факультету, на журфаке «ходят сплетни, перевирающие все, начался буллинг».

Такая красивая мечта

Сначала Габисова не хотела говорить о случившемся с журналистами: ей хотелось побыстрее забыть о ситуации, перестать ассоциировать себя с ней. «Я ни в коем случае не обесцениваю опыт жертв изнасилований, но я немного стала их понимать. В том плане, что они часто не раскрывают имя человека, который это сделал, потому что не хотят в этом вариться, не хотят, чтобы им миллион раз задавали вопросы. Мне точно так же хочется просто закрыть глаза, чтобы со мной об этом больше никто не разговаривал, чтобы вообще больше никогда об этом не вспоминать. С этим человеком не говорить, чтобы он пропал из моей жизни. Но так не бывает», — говорит она.

После звонка Антона Габисова видела его на журфаке. Он пытался здороваться, но она говорит, что молчала в ответ, игнорировала его. 

Раньше Мария хотела продолжить учиться в магистратуре журфака, построить карьеру преподавателя. «Но сейчас мне хочется просто закончить год, и, из-за того, что он [Антон] планирует оставаться на факультете, мне хочется уйти восвояси. Я очень люблю преподавание и с первого курса журфака грезила о том, как буду заходить в класс в красивой одежде со стаканчиком кофе, буду говорить: “Извините, я немного опоздала, ждала кофе” и объяснять журналистику или античную литературу — какую-то тему, которая мне будет интересна, с которой я пойду в аспирантуру. Это такая красивая мечта. А теперь я думаю: как вообще с этим жить?» — говорит Мария. 

Сейчас она не понимает, как «сосуществовать с человеком, который совершил такую подлость, в одном пространстве» — ведь Антон планирует остаться работать на журфаке. «Да еще и общаться с кучей людей, которые его оправдывают и говорят, что не все так однозначно», — добавляет Мария. 

Она опасается, что жалоба в департамент образования в принципе закрывает для нее возможность работать в государственных учебных заведениях. «И страшно, что, если даже я найду работу в школе, такая история снова может произойти. Поэтому буду искать работу в медиа», — говорит Габисова. 

Теперь ты знаешь, как устроена жизнь

После увольнения из школы Габисова попрощалась с учениками. Старшим написала сообщение, что они молодцы. Сказала, что ушла, «не выдержав напряга, потому что оканчивает вуз», пожелала им, чтобы они в 11-ом классе не перенапряглись. «Мне написали несколько человек, что очень жалко, они меня любят и будут очень скучать». 

С младшими она смогла попрощаться вживую. «Я сказала, что если вы вдруг захотите поговорить, мы можем встречаться онлайн, я буду вам какие-нибудь лекции читать по любому предмету, по которому вы захотите, хоть по геометрии. Буду специально для вас ее учить. Поэтому для них это не звучало как расставание, меня не хоронили. Они сказали, что я устало выгляжу в последнее время, попросили спать побольше. Дали мне наставления. Недавно мы с ними переписывались, они спросили, как дела, я похвасталась, что написала много страниц диплома, они меня похвалили». 

Ученики Габисовой узнали из СМИ, что ее увольнение было связано с доносом. «Холоду» школьники сказали, что скучают по учительнице и считают, что доносчик поступил плохо и некрасиво.

Поддержите тех, кому доверяете
«Холод» — свободное СМИ без цензуры. Мы работаем благодаря вашей поддержке.