С тех пор, как Россия начала войну с Украиной, больше 30 тысяч россиян экстренно приехали в Грузию; большая часть — в Тбилиси. Почти половина из них по-прежнему остаются в городе — возможно, на месяцы и годы. Для маленькой страны, где живет в три раза меньше людей, чем в Москве, такой наплыв эмигрантов — культурный и политический шок. Корреспондентки «Холода» провели в Тбилиси две недели и зафиксировали происходящее в городе.
Чтобы не пропускать главные материалы «Холода», подпишитесь на наш инстаграм и телеграм.
В подземном переходе на Руставели — центральном проспекте Тбилиси — пожилая грузинка в платке и мешковатой куртке сидит на складной табуретке. У ее ног — картонная коробка, где в куче лежат сине-желтые ленточки. «Украина! По два лари!» — кричит женщина по-русски вслед прохожим, которые выглядят как туристы.
На лотках у метро, где продают сигареты поштучно и семечки на развес, теперь лежат еще и стопки венков на голову из пластиковых желто-синих цветов. Перед магазином одежды грузинских дизайнеров, за которой последние пару лет любили приезжать в Тбилиси москвичи и петербуржцы, — манекен: желтое бархатное пальто и синяя меховая накидка.
— У меня такое было уже четыре раза: садишься в такси, таксист на тебя оборачивается, видит твою славянскую харю и говорит: «Слава Украине», — рассказывает Дмитрий, журналист из Москвы, который переехал в Тбилиси после начала войны (имя собеседника изменено). — Я честно отвечаю: «Героям слава». Ну и все, больше вопросов нет. У меня еще и на маске — флаг Украины, знакомая грузинка нам с женой сказала: купите себе, сразу снимется куча вопросов.
В Тбилиси и раньше, после российско-грузинской войны 2008 года, на вопрос «Вы говорите по-русски?» бармен мог холодно ответить: «Are you serious?». Магазин мороженого в историческом центре последние несколько лет обещал дать скидку тем, кто скажет, что «Путин — хуйло». Это, впрочем, не мешало миллиону российских туристов приезжать в Грузию каждый год. Все российские экспаты, переехавшие в Тбилиси до войны, с которыми поговорил «Холод», сказали, что после вторжения России в Украину отношение грузин к ним не поменялось.
Сейчас в каждом тбилисском ресторане у входа — украинский флаг; на крышечки кофе с собой клеят два сердечка, желтое и синее; коктейли подают с двумя трубочками — желтой и синей. На увитом виноградом балконе рядом с модным кафе Lolita каждые два дня меняют растяжку: одна — с надписью: «Русский военный корабль, иди нахуй!», вторая — «Слава Українi». Впрочем, официанты и бармены по-прежнему без проблем переходят на русский. А за столиками в ресторанах никакой речи, кроме русской, не слышно вообще.
— Максу отменили вылет на 14 число, — жалуется своей спутнице парень в очках и клетчатой рубашке, глядя в телефон. За соседним от него столиком мужчина в худи говорит в трубку: «Я в Тбилиси, но завтра улетаю, жилье уже снять нереально, я решил, что логичнее будет пересидеть в Стамбуле».
Гостиницы переполнены. Из открытого окна отеля в центре доносится плач ребенка:
— Домой хочу! Не пойду я, мама, не пойду! Не пойду я! Хочу домой!
«Придется подселять к себе соседей»
На людной улице Коте Абхази, где экскурсоводы каждое лето выхватывали из толпы туристов и зазывали в поездки по Грузии, теперь другие предложения. «Аренда! Аренда!» — кричит грузин вслед проходящим по улице славянам.
Люди, которые ищут себе жилье, видны повсюду. На тротуаре узкого переулка в старом Тбилиси стоит, уткнувшись в телефон, девушка в длинном пальто; рядом с ней — сложенные друг на друга несколько дорожных сумок. Мимо с трудом катит чемодан по брусчатке парень в джинсовой куртке.
— Ну как, не нашли до сих пор квартиру? — на ходу бросает он. Девушка в ответ улыбается и качает головой.
Цены на жилье в Тбилиси за последние три недели выросли чуть ли не вдвое. Плохую квартиру можно снять за 700 долларов, хорошую — за 3,5 тысячи. «Хозяин квартиры, которую снимаю сейчас я, скорее всего, будет повышать арендную плату — ему не выгодно больше сдавать по прежней цене, он легко может выселить меня и получать в два раза больше денег, — говорит Елизавета, которая переехала в Тбилиси больше полугода назад. — Придется подселять к себе соседей, чтобы справляться».
Среди владельцев квартир в Грузии есть те, кто отказывается сдавать жилье россиянам, но их меньшинство. «Я забронировала квартиру на Airbnb еще до войны — планировала поехать в отпуск, а пришлось уезжать в эмиграцию, — говорит переводчица Алена из Петербурга (имя изменено). — Незадолго до того, как я приехала, хозяйка квартиры прислала сообщение, что разместит меня, но вообще-то старается после начала войны не принимать гостей из России „из-за неясной причины их пребывания здесь“. И в конце уточнила: „Мы надеемся, что вы признаете независимость Грузии и Украины и что вы против этой войны“. Я ответила, что, разумеется, против войны, — и дальше мы общались прекрасно, слали друг другу сердечки».
«Мы слышали разговоры, что иногда русским назначают просмотр квартиры только для того, чтобы их обидеть. И были готовы к тому, что приедем к арендодателям, а нам никто не откроет или скажет нам какую-нибудь гадость», — рассказывает московский журналист Дмитрий. На первые несколько дней они с семьей сняли жилье на Airbnb. Их встретила хозяйка квартиры — 60-летняя грузинка Майя. «В какой-то момент мы ей сказали, что начинаем искать постоянное жилье. Что это очень сложно, что все подорожало. И она сразу сказала: „Так, сейчас я к вам приду, давайте все телефоны всех объявлений, которые вы нашли“, — рассказывает Дмитрий. — Пришла. Всех прозвонила. Со всеми договорилась о просмотрах. Возила нас по квартирам на своей машине. Когда мы вызвали такси, обиделась». С владельцем квартиры, которую они в итоге сняли, Дмитрию даже не пришлось ни о чем договариваться — все сделала Майя: «Я не знаю грузинского, поэтому не понял, о чем они говорили, но, видимо, наша грузинская хозяйка долго нас расхваливала — потому что мы сняли такую квартиру, в какой я никогда в жизни прежде не жил, за цену, по которой, как нам говорили, уже ничего снять невозможно. Она нас из такого ахуя вытащила своим энтузиазмом. Стала нам родной матерью».
«Нужна грубая сила, с вашим образованием лучше поискать что-то другое»
О наплыве эмигрантов из России много говорят по грузинскому телевидению. «Оппозиционные правительству каналы, ориентированные на партию Михаила Саакашвили, утверждают, что россияне уезжают не из-за того, что не согласны с политикой Владимира Путина, а только из-за неудобств, вызванных санкциями, — говорит Алина (имя изменено по просьбе героини), грузинка, которая жила в Москве, но переехала на родину после начала войны. — Говорят, что русские эмигранты не учат язык и не планируют ассимилироваться в стране, но скупают имущество, то есть хотят остаться навсегда. И транслируют опасения, что российские власти под этим предлогом начнут военные действия в Грузии».
— Пароль тут один: «Путин — хуйло», — делится советами о том, как прижиться, украинец, который живет в Тбилиси уже восемь лет: переехал после начала военных действий на Донбассе, женился на грузинке и открыл бизнес по продаже электронных сигарет. — Я всем своим грузинским друзьям говорю: вы не понимаете, к вам сейчас едут самые умные россияне, они к вам привезут идеи, привезут деньги, начнут бизнес.
Тем эмигрантам, кто не может работать удаленно, после переезда приходится искать источники дохода — при том что уровень безработицы в Грузии в прошлом году был на уровне 20%, а средняя зарплата, по официальным данным, составляет около 450 долларов.
«Я настраивал себя на то, что придется заниматься менее квалифицированной работой. Была в этом, конечно, досадная нотка. Но я с детства чем только не зарабатывал — и разнорабочим был, и официантом», — рассказывает Олег (имя изменено), врач по образованию.
В столицу Грузии Олег вместе со своей девушкой переехал спустя неделю после начала войны: «У меня — родственники в Украине, у моей девушки — вся семья из Украины, она с детства жила там, знает язык. Все новости мы узнавали из первых рук. Сложно это переживать, находясь в России». Его девушка — она айтишница и работает удаленно — в Тбилиси пошла волонтером собирать гуманитарную помощь украинцам.
Грузинского Олег не знает, а на других языках дети в Тбилиси не говорят, поэтому с мыслями о работе врачом ему пришлось попрощаться сразу. Сначала он решил попробовать печь лаваш. «Но мужчина, которому я позвонил, сказал: „Нужна грубая сила, с вашим образованием лучше поискать что-то другое. Если не удастся, то, конечно, приходите, всему обучим“, — рассказывает Олег. — Он был грузин, но очень хорошо говорил по-русски, и то, что я из России, его не смущало. За время поисков работы я не встретил никакой русофобии. Мы почитали, как нужно вести себя, и сперва уточняем по-английски у всех, на каком языке им удобнее разговаривать».
Дальше Олег нашел вакансию ассистента стоматолога. «Но там предлагали работать по девять или десять часов в день шесть дней в неделю и получать 550 лари — 170 долларов, — рассказывает он. — В пекарне обещали зарплату больше в два раза». В итоге сейчас молодой врач стажируется в косметическом салоне: учится делать подтяжку лица и наращивать ресницы. «Мне нравится, развивает мелкую моторику, — с иронией говорит он. — Без смущения согласился. Это пользуется спросом и неплохо оплачивается, и даже если я вернусь в Россию, смогу этим заниматься, а вот печь лаваш — нет».
Зарабатывать Олег рассчитывает около 250 долларов в месяц. Это значительно меньше того, что он получал в России. «Но я никогда не шиковал, поубавить расходы для меня не проблема», — говорит он.
«Это почти так же, как поехать сейчас во Львов»
Среди российских экспатов в Тбилиси — и тех, кто эмигрировал после войны, и тех, кто переехал раньше, — много людей, которые помогают Украине. Предприниматель Стас Гайворонский, который живет в Грузии два с половиной года, собирает в своей тбилисской книжной лавке Itaka books теплую одежду, лекарства, детское питание, памперсы, а еще альбомы, карандаши и краски: «Представьте, сидит семья в подвале или в бомбоубежище, дети нервничают, и их надо чем-то занять. Поэтому мы шлем им принадлежности для творчества». Упаковывать гуманитарную помощь Стасу помогала его восьмилетняя дочь. Коллега Стаса Настя поселила у себя дома незнакомую девушку, бежавшую из Киева, и собирается пустить пожить еще двух парней из Львова.
Знакомых из России, которые после начала войны решили срочно ехать в Грузию, Стас Гайворонский отговаривает. «Грузины — очень терпеливые люди в самом лучшем из смыслов, и они всегда рады русским туристам. Но туристический образ жизни не может длиться вечно», — объясняет он. Гайворонский считает, что российские эмигранты «испортят жизнь тех русских, кто переезжал сюда давно и осознанно, зная что-то о Грузии», потому что «в силу своих колониальных привычек» не будут учить язык и не захотят интегрироваться в общество (сам предприниматель постепенно осваивает грузинский). «Есть много других стран, куда русский человек может спокойно приехать и отсидеться. 20% Грузии оккупированы Россией. А Армения, например, не оккупирована, и Казахстан, и Израиль, и Латвия с Литвой не оккупированы, — рассуждает Гайворонский. — Это настолько тупо сейчас — ехать именно сюда, что сложно объяснить. Это почти так же, как поехать сейчас во Львов со словами: „Я бежал от путинского режима, хочу во Львове у вас жить“».
Свидетельства конфликтов между Грузией и Россией в изобилии заметны в том числе на улицах Тбилиси. В огромном подземном переходе под рекой Курой молодой парень в толстовке заканчивает работать над граффити. Обе стены перехода он сплошняком закрасил белым, а затем черными линиями расчертил их на столбцы. В каждом столбце — рассказ о том, как именно Россия угнетала Грузию на протяжении столетий. Начинается все с 1801 года — когда Российская империя «аннексировала королевство Грузия и насильно депортировала королевскую семью Багратиони». Заканчивается 2008 годом. Возле этой даты на граффити по-грузински написано: «Война».
Не менее заметна и поддержка Украины. Гуманитарную помощь в Тбилиси сортируют прямо на широких ступенях здания грузинского парламента. Обычно на этих ступенях разбивает лагерь оппозиция, но теперь вместо палаток — горы упаковок подгузников. Рядом в пикете стоит светловолосая девушка. У нее в руках — плакат с нарисованным пламенем и надписью: «Russians against war! Putin, burn in hell!».
«Я тут резко стала оппозиционером — ходила почти на все акции против войны», — говорит Екатерина Ковалевская, которая переехала в Тбилиси почти год назад. Однажды на площади во время акции протеста, рассказывает Екатерина, к ней подошел молодой грузин и попросил «говорить по-английски, потому что русский — язык оккупантов». «Но я сказала, что мне проще донести до него свою мысль на русском, — говорит она. — Мы с ним спокойно поговорили по-русски и даже обнялись в конце».
Переехав прошлым летом в Тбилиси, Екатерина начала больше читать о российско-грузинской войне 2008 года: она то и дело всплывала в разговорах с местными. «На второй день после переезда нас позвали на вечеринку, которую устроила грузинская молодежь, — вспоминает девушка. — Грузины рассказывали, что Россия силой и имперской властью оккупировала и забрала у них территорию, что грузинам пришлось оставить свои семьи и выезжать. У них есть гражданская боль. Для некоторых эта боль — личная: уже в последние дни на площади во время акции протеста я познакомилась с грузином, который рассказывал, что у его знакомого во время российско-грузинской войны погиб брат».
«Грузия остается безопасной страной, но она сейчас не для тех людей, которые едут только по экономическим причинам, — считает Ковалевская. — И не для тех людей, которые без позиции, которые „Я за мир во всем мире, война — это просто плохо“, и все. Потому что Грузия — точно не та страна, которая будет таких людей принимать: у них еще болит 2008 год».
«Мне не жаль, что вам сейчас было некомфортно»
— Нам сегодня двойку поставили, — с удовольствием говорит официант в кафе Radio, где тоже собирают гуманитарную помощь украинцам. — Мы сказали посетителям: «Слава Украине!». А они нам в ответ: «Мы за мир». Что значит — за мир? Почему не «Героям слава?» Ну, мы ответили: ваша еда будет готовиться очень долго.
В крошечном винном баре в старом Тбилиси за единственным столом — большая компания молодых грузин. Пьют, смеются, громко разговаривают по-грузински, перекрикивая музыку, которую ставит диджей за стойкой, гладят большого рыжего пса, который бегает по бару.
В углу светловолосые парень с девушкой разглядывают полки с бутылками вина. Официант — тоже молодой грузин — по-английски рассказывает им о винодельнях и сортах винограда. Наливает по бокалу вина, чтобы попробовали перед покупкой. Когда официант уходит, парень с девушкой чокаются бокалами, глядя друг другу в глаза, целуются и что-то шепчут друг другу по-русски — за музыкой не слышно, что именно.
— Вы из России или из Украины? — громко обращается к ним грузин, один из тех, кто сидит за столом.
— Из России, — со вздохом отвечает девушка.
— И что вы думаете обо всем этом? Мы тут обсуждаем: что мы должны сейчас сделать? Что нам сделать?
Музыка становится тише: диджей убавляет громкость, чтоб дать посетителям возможность поговорить.
— Я скажу, — русский парень, держа девушку за руку, обращается к грузинам и переходит на английский. — Вы должны заставить ваше правительство ввести санкции против России.
— Мы должны? — взрывается темноволосая девушка из грузинской компании. — Мы должны заставить наше правительство? А что насчет вашего правительства?
— Вы приехали в нашу страну, — переходит на крик грузин, который начал разговор; теперь он тоже говорит по-английски. — Чтобы стоять и целоваться, пока ваша страна убивает украинцев? Почему вы не в России? Почему не заставляете ваше правительство прекратить войну?
Диджей резко прибавляет музыку. Это не помогает — теперь все кричат еще громче.
— Зачем вы приехали? Почему именно сюда? Что вы делаете отсюда, чтобы повлиять на ваше правительство? — наседает на русскую девушку грузин.
— Да их могут там на 15 лет отправить в тюрьму только за слово «война», — трогает его за плечо администратор заведения.
— Моя соседка в Москве — грузинка. Мне никогда не приходило в голову спросить ее, почему она приехала в Россию, — пытается перекричать грузина русский парень.
Бармен молча подливает вино в бокалы растерянных россиян — те к ним не притрагиваются и уходят. За ними на улицу выходит администратор бара.
— Извините, что так вышло, все очень эмоциональны, — по-английски говорит он русскому парню. — Приходите, мы вам рады. Но мне не жаль, что вам было сейчас некомфортно. Потому что людям в Украине сейчас более некомфортно.
Владелец этого бара Нико рассказывает, что спустя несколько дней после конфликта увидел в окне ту же пару, выбежал на улицу, догнал их, извинился и подарил бутылку. «Моя страна исторически принимала все народы, когда они были в беде, — объясняет он. — Сейчас в беде русские — значит, надо принять их. А то, что некоторые говорят, что русские должны были остаться у себя в стране и бороться с Путиным, — это так не работает».
— Я смотрю на это так: с тем паспортом, который у меня сейчас есть, у меня нет никакого права рассчитывать на хорошее отношение, — говорит журналист Дмитрий из Москвы. — Но ощущение — пиздец, полный пиздец. Оказаться гражданином фашистского государства — то чувство, которого я никогда не хотел испытывать.
Через несколько дней после переезда Дмитрий шел по Тбилиси вместе с другом и остановился у маленькой пекарни, чтобы купить свежий грузинский хлеб — шоти. «Мы с другом разговариваем по-русски, рядом с нами стоит грузин, который тоже ждет своих шоти из печки, — рассказывает он. — Грузин на нас посмотрел и ни с того ни с сего сказал: „Путин — гондон, вот его мы ненавидим. А вы — русские братья“».
