В России радикально ужесточили наказание за клевету. Теперь за порочащие посты в интернете грозит реальное лишение свободы, за недоказанные заявления об изнасиловании — до пяти лет. Это называли ответом на волну #MeToo. «Холод» рассказывает, что изменилось в наказаниях за клевету и действительно ли женщины чаще становятся подсудимыми по этой статье.
В марте 2021 года 37-летний Михаил Уманец из райцентра Емва в Республике Коми «на почве личных неприязненных отношений» со своей знакомой написал «ВКонтакте», что та «мошейница» и «клаофилинчетца». Когда его страницу заблокировали, Уманец создал еще одну, где повторил обвинения, добавив, что женщина оказывает «эскорд услуги недорого».
Кем была женщина, на которую так сильно обиделся Уманец, «Холоду» выяснить не удалось. Но возможно, его посты были связаны с тем, что 19 марта суд выписал Уманцу штраф пять тысяч рублей за побои — за два дня до этого он вечером на улице дал женщине, имя которой также неизвестно, пощечину и пять раз ударил ее коленом (сам Уманец признал только пощечину). 30 марта «мошейница» из постов Уманца написала заявление в полицию — о клевете.
Еще через полтора месяца та же мировая судья Марина Васильченко, которая в марте назначила Уманцу небольшой штраф за нападение на женщину, вынесла новый приговор: за три поста про «мошейницу», «клаофилинчетцу» и «эскорд услуги» Уманца отправили на восемь месяцев в колонию строгого режима.
За прошедшие десять лет Михаил Уманец стал первым человеком в России, которого осудили на реальный срок за клевету — это следует из ответа Судебного департамента при Верховном суде на запрос «Холода». На столь строгое наказание, безусловно, повлияло то, что почти половину своей жизни Уманец провел в колониях, в том числе за убийство. Но решающую роль здесь сыграло решение депутатов Госдумы, которые в конце 2020 года радикально ужесточили наказание за клевету.
Жалобная книга
Россияне очень любят жаловаться в полицию и суд, когда им не нравится, что про них говорят или пишут. К 2011 году диффамационные статьи достигли пика своей «популярности»: количество подсудимых по статьям «Клевета» (129 УК) и «Оскорбление» (130 УК) превысило 22 тысячи. Сложенные вместе они, согласно судебной статистике, входили в топ-10 по количеству привлекаемых к ответственности — их опережали только кражи, хранение наркотиков, неуплата алиментов и прочие «народные» статьи. А потом клевету и оскорбление декриминализировали.
Оскорблением считается любое унизительное высказывание «в неприличной форме» — то есть с ругательствами. Доказать клевету сложнее: нужно убедить суд, что автор высказывания осознанно говорил неправду.
Отмена уголовного наказания за диффамацию стала завершающей частью «медведевской оттепели» — закон принимали осенью 2011 года, когда стало понятно, что Владимир Путин скоро вернется в президентское кресло. «От клеветы страдает не государство и не общество. Страдает конкретный человек, которого опорочили», — говорил тогда адвокат Генри Резник, поддерживая перенос этих статей в Кодекс об административных правонарушениях.
Весной 2012 года Путин снова стал президентом, а клевету всего через пару месяцев — в июле — вернули в Уголовный кодекс. С момента декриминализации прошло всего полгода, но на фоне только что завершившихся массовых протестов автор нового законопроекта депутат Павел Крашенинников утверждал, что из-за небольших штрафов «некоторые граждане практически безнаказанно обвиняют людей в самых страшных грехах, называя их бандитами, террористами, коррупционерами». Единственным послаблением стало то, что в Уголовный кодекс клевета вернулась уже без возможности назначить за нее лишение свободы (максимум — обязательные работы).
Оскорбление же так и оставили правонарушением. Причем, как видно из графика, уголовных дел о клевете сразу стало вдвое меньше. Вероятно, часть из них перетекла в оскорбления. По мнению научного сотрудника Центра независимых социологических исследований (объявлен «иноагентом») Дмитрия Дубровского, это может быть связано с тем, что люди плохо различают клевету и оскорбление: «Было общим местом в свое время, если вы кого-то называли проституткой, человек немедленно подавал в суд за распространение клеветы — а не оскорбление. Действительно, людей так называть нехорошо, но за клевету-то санкция была больше. Поэтому экспертам часто приходилось [выяснять], является ли утверждение, что человек проститутка, тождественным утверждению, что человек — коммерческий секс-работник».
Ситуация оставалась неизменной до декабря 2020 года, когда Госдума за два дня одобрила ужесточение наказания за клевету в пакете с другими запретительными законопроектами. Если до медведевских реформ 2011 года реальное лишение свободы грозило человеку только за огульное обвинение кого-либо в тяжком преступлении, то сейчас, чтобы получить срок, достаточно просто написать неправду в интернете. Причем неважно, про кого именно будет написана неправда, так как депутаты установили наказание за клевету «в отношении нескольких лиц, в том числе индивидуально не определенных» — то есть даже без конкретных имен. Такая вольная формулировка не понравилась ни правительству, ни Верховному суду, но это не помешало Думе одобрить закон силами исключительно «Единой России».
«У нас вся клевета переместилась в интернет… и именно эта клевета в настоящий момент фактически не наказуема», — так объяснял необходимость изменений автор законопроекта единоросс Дмитрий Вяткин. Действительно, до конца 2020 года в статье УК не было слова «интернет», но это не мешало судьям наказывать за написанное или сказанное в интернете. Самый яркий пример последнего времени — приговор Алексею Навальному, которого еще по старой редакции статьи признали виновным в клевете на ветерана. Слова Навального, написанные в твиттере и телеграме, мировая судья Вера Акимова трактовала как «публичное выступление».
Статья есть, а осужденных нет
Помимо аргумента про интернет депутат Вяткин с трибуны Госдумы посетовал: «В настоящее время практика применения этой статьи стремится к нулю». В 2020 году по статье о клевете осудили только 84 человека. Это статья с самой высокой долей оправданных (или реабилитированных судом с прекращением дела) во всем Уголовном кодексе.
Все эти оправдания приходятся на первую часть статьи — клевета как частное обвинение. В отличие от обычных дел (публичного обвинения), с таким обвинением человек должен идти не в полицию, а сразу в мировой суд, где он сам вместо прокурора будет доказывать вину своего оппонента. Но перед судом этот человек должен заказать экспертизу. «Если речь идет о словах, то с точки зрения нашей прокуратуры всегда должна быть экспертиза. Я считаю, что это избыточно. Если вас назвали козлом, то совершенно непонятно, почему вам нужен эксперт, чтобы сказать, что козел — это обидное высказывание», — поясняет Дубровский, заметив, что бывают неоднозначные случаи, где надо выяснить контекст, но их мало.
В 2020 году доля оправданных (и реабилитированных) по этой части статьи о клевете составила 64,67%.
Если же клевета совершена публично или с другими отягчающими обстоятельствами, то делом занимается полиция, а количество оправданий больше похоже на остальные обычные уголовные дела, которые для суда готовят органы следствия или дознания.
Несмотря на уверения депутата Вяткина, что проблема была только в интернете, резкого увеличения количества дел о публичной клевете после принятия его законопроекта не произошло. По итогам первого полугодия 2021 года их доля хоть и выросла, но все равно составляет меньше пяти процентов.
По статистике Судебного департамента за этот период, единственным клеветником, который ощутил на себе строгость нового закона, стал рецидивист Михаил Уманец из Емвы. Все остальные осужденные по статье получили обязательные работы или штраф в пределах 25 тысяч рублей — они предусмотрены в УК уже давно.
Закон против #MeToo?
Важной составляющей нового закона о клевете стало ужесточение наказания за ложные утверждения о «совершении преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности». Раньше за это наказывали как за клевету об опасном заболевании, а теперь — как за клевету о тяжком преступлении с наказанием до пяти лет лишения свободы. Такое ужесточение связывали с движением #MeToo, где жертвы насилия публично рассказывают о пережитом.
В клевете действительно очень часто обвиняют женщин. Если в среднем по всему Уголовному кодексу осужденных женщин на протяжении многих лет было 13-14%, то по клевете их доля доходила до половины, а в 2020 году составила 42%. Среди тех, кого в принципе привлекали по делам о клевете, доля женщин еще выше. По статистике МВД, среди подозреваемых во всех видах преступлений число женщин достигает 16%. Но, как выяснил «Холод», основываясь на информации из российских судов, доля женщин, привлекавшихся по делам о клевете в последние годы, нередко составляла более половины от всех подсудимых.
Мы скачали из ГАС «Правосудие» и с сайтов районных судов 13 544 уникальных карточек о рассмотрении уголовных дел о клевете. Потом мы отобрали те, где было указано имя обвиняемого, убрали возможные дубли (полное совпадение данных в пределах одного года) и апелляционные рассмотрения. Из оставшихся 8 230 дел мы выделили те, где можно по имени однозначно определить пол обвиняемых, и разметили их с помощью регулярных выражений.
В опубликованных приговорах «Холод» нашел историю 36-летней Елены, которая согласилась рассказать о своих отношениях с мужчиной по имени Дмитрий (имена изменены по просьбе героини). Семь лет назад, вскоре после знакомства, по словам Елены, Дмитрий впервые ее избил — и снял процесс на камеру. «Он меня бил, а потом говорил, что я ничего не помню и это я сама на него нападала, — говорит она. — Он очень убедительно говорил: плакал, объяснял мне, что я ненормальная, что это я его бью, я его угнетаю».
После очередного случая у Елены «закрались сомнения» в том, что агрессор — она, а не Дмитрий. Произошло это спустя год после начала отношений, вспоминает Елена: в тот день они с Дмитрием играли в шахматы, и она выиграла партию. «Он сбросил фигуры с доски и стал принуждать меня к оральному сексу, — говорит Елена. — После этого мы стали с ним драться. И в какой-то момент я почувствовала, что он напал на меня сзади и ударил по голове каким-то тяжелым предметом». Елена упала и увидела, что в руках у ее партнера гантеля.
Елена думала, что доказать вину Дмитрия для полиции не составит труда: «Я ходила в полицию, я ждала, звонила, выясняла, это была постоянная какая-то тягомотина. Но никто не приезжал даже снять отпечатки». Елена вспомнила, что Дмитрий рассказывал ей о своих предыдущих партнершах и бывшей жене, нашла их страницы в соцсетях и написала им — и, как она говорит, «услышала страшные истории девушек, с которыми он обращался схожим образом».
Тогда же Елена узнала о громкой истории женщины, которая пожаловалась в полицию на сожителя, но ей ответили: «Если вас убьют, мы обязательно выедем, труп опишем, не переживайте». Вскоре сожитель забил женщину до смерти. Эта история произвела на Елену сильное впечатление — и она стала искать в интернете информацию о психологии насильников: «Я прочитала, что насильник может отстать от жертвы, если о его поведении рассказать публично». Елена решила так и поступить и написала несколько постов о побоях во «ВКонтакте».
Спустя год после того, как Елена подала заявление в полицию из-за рассеченной гантелей головы, ей позвонили из суда. «Говорят: против вас заведено дело, приходите ознакамливайтесь с материалом», — рассказывает она. Так Елена узнала, что Дмитрий написал на нее заявление в полицию о клевете — из-за ее постов. Елена, которая после расставания с Дмитрием очень боялась встретиться с ним снова, стала бояться еще больше: «Я уже прошла милицию, адвокатов, и я видела, что никому не нужна, меня никто не защитит».
Суд длился несколько месяцев. На заседаниях, говорит Елена, Дмитрий вел себя «агрессивно»: он принес в суд видеозаписи, которые делал, пока бил ее. «Он эти ролики смонтировал — я там то голая, то побитая, то с заплаканным лицом. Он вырезал моменты, где бьет меня, где заносит руку. Он хотел показать, какая я неадекватная: мол, смотрите, какая она, вот тут она кричит, смотрите на ее лицо, вот она под действием наркотиков, тут она под действием алкоголя». Но судья, по словам Елены, отказалась приобщать эти ролики к материалам дела: «Она сказала: “Вы понимаете, что ваше видео нарезано, там видно монтаж?”».
Судья вынесла оправдательный приговор, но Елена, пережив необходимость отстаивать свою правоту, считает, что публичность никак ей не помогла: «В России у нас можно делать все, что угодно. Если я публично говорю про мужчину, что он со мной делает, то он потом может на меня подать за клевету. Никто ему не перестанет контракты давать — он будет так же работать, получать деньги, он так же будет приличным человеком, более того, люди примут скорее его сторону, чем мою».
Выяснить точное количество дел о клевете после заявления об изнасиловании или домогательстве невозможно: в Уголовном кодексе этот формат клеветы соединен с другими, а тексты приговоров, затрагивающих «сексуальные» преступления, не публикуются в принципе. Для грубой оценки «Холод» посчитал долю женщин, среди подсудимых по частям статьи о клевете, которые затрагивают изнасилование.
До 2021 года преступления «против половой неприкосновенности» входили в четвертую часть статьи. Но это не касалось изнасилований, так как изнасилование — само по себе тяжкое преступление. А за клевету о тяжком преступлении наказание следовало по пятой части статьи о клевете. Поэтому до 2020 года включительно приведена сумма по четвертой и пятой частям. С 2021 года вся клевета об изнасилованиях — в пятой части.
При этом подавляющее большинство дел о клевете касается частных жалоб, а более «тяжелые» варианты статьи — это не больше пары десятков дел в год. Поэтому с уверенностью говорить о том, насколько более «женскими» становятся эти преступления, пока нельзя. Еще в 2020 году, до ужесточения, доля женщин, обвиняемых за клевету о подобных преступлениях, выросла по сравнению с прошлыми годами; но в первом полугодии 2021 года, после ужесточения, доля женщин снова снизилась.
